Шотландия - [180]

Если она надеялась спастись от Босуэлла, то рассвет принес ей горькое разочарование. Но если Мария Стюарт мчалась к своему возлюбленному, то должна была испытать подлинное счастье. Ибо Босуэлл разыскал ее — всего в нескольких милях от замка — и снова увез в Данбар. И вновь древние таинственные стены Данбарского замка встречали шотландскую королеву — растерянную, насмерть уставшую женщину в мужской одежде.

Ей отыскали простое крестьянское платье, и в этом одеянии (с юбкой, едва прикрывающей колени) она выехала к Кэрберри-Хилл бок о бок с человеком, который был ее любовником, ее тюремщиком — ее всем. Потом было полное и безоговорочное поражение.

И вот сегодня я стою на одиноком утесе над просторами Северного моря и гадаю, что же было тогда на сердце у этой женщины, какие бури бушевали в ее душе? В ответ я слышу лишь плеск волн, разбивающихся о красные камни, крик чаек и шепот ветра, в котором мне чудится: «Сколь невероятным бы это ни казалось, но, похоже, она действительно его любила».

Если вас утомил этот накал страстей — я-то, грешным делом признаюсь, наслаждался ими, — предлагаю спуститься на побережье моря, пройтись совсем немного и заглянуть в маленькое каменное строение, датирующееся 1913 годом. Толкните вечно открытую дверь и войдите в заставленную — астрономическими, топографическими или даже, может, медицинскими — приборами комнату. Вы увидите человека, склонившегося над диаграммами. Игла самописца беспрерывно выводит волнистую линию на вращающемся цилиндре.

Это лаборатория по изучению приливов и отливов — одна из двух, существующих на Британских островах (вторая находится возле Пензанса). Два этих центра — в Данбаре и Пензансе — помогают установить, казалось бы, простой и незыблемый факт, именуемый уровнем воды в океане.

Как выяснилось, точка на входе в Данбарскую гавань является одной из немногих, где уровень приливной волны сохраняет постоянное значение. Здесь кипит круглосуточная работа: каждый час контрольный лот погружается в морскую воду. И еженедельно приливные карты отправляются в Лондон, в картографическое управление Британских островов (вот, пожалуй, и все, что мне удалось понять из объяснений лаборанта!).

А непосредственно над лабораторией, изучающей тайны приливов, высится скала с руинами замка, хранящего не менее темную и интригующую тайну сердца Марии Стюарт.

6

В нескольких милях от Берика дорога резко сворачивает в сторону моря и уходит к маленькому рыбачьему городку под названием Аймаут. Это местечко не отличается от сотен других таких же, разбросанных по всей Шотландии: серый, угрюмый поселок, чьи старые домишки клонятся в одну сторону — словно бы вспоминая о контрабандном бренди.

Аймаут — богом забытое место. Здесь не увидишь толп туристов, городок не упоминается в рекламных путеводителях, и художники не собираются на его «Морском променаде» с целью запечатлеть стоическое терпение Аймаута, которое тот проявляет в бесконечной борьбе с Северным морем, год за годом вгрызающимся в сушу. Короче, большой мир ничего не знает об Аймауте. Городок стоит, обратившись лицом к морю — как часовой, который всегда настороже и в любую минуту готов отразить вражеский удар.

Мне всегда было любопытно приезжать в подобные места. Достаточно провести здесь полдня — присмотреться, прислушаться, — чтобы убедиться, что город живет не менее интенсивной жизнью, чем его более удачливые собратья. За ним тянется такой же длинный шлейф воспоминаний. В частности, Аймаут — это город «Бедствия».

С 1881 года немало бедствий, крупных и мелких, свалилось на наш мир: земля содрогалась в конвульсиях, корабли уходили на дно морей, миллионы людей сгинули на полях сражений, рушились троны, смертоносные эпидемии опустошали страны. Но в Аймауте существовало только одно настоящее бедствие, о котором говорили уже полвека.

Война, конечно же, тяжелой ношей легла на город, но истинной катастрофой стало «Бедствие».

Впервые я услышал о нем на пристани. Я сидел на ящике из-под сельди и прислушивался к разговору, из которого выходило, что в наши дни не стоит обзаводиться дрифтером[30]. Даже если команда будет укомплектована вашими сыновьями, все равно вы не сможете бороться с нынешними ценами.

По соседству со мной сидел старик с удочкой, который сосредоточенно насаживал приманку на крючок. На нем были остроконечная рыбацкая шляпа, голубое джерси и синие брюки. В какой-то момент он присоединился к общей беседе, и я обратил внимание, что все с большим уважением прислушиваются к его замечаниям. Я поинтересовался, кто этот старик.

— Он один из немногих, кто уцелел в Бедствии, — ответили мне громким шепотом.

— Каком Бедствии?

И тут я поймал взгляд, который красноречиво свидетельствовал, что если я и успел приобрести какое-то уважение в среде местных жителей, то сейчас его явно поубавилось.

— Эй, парень, ты что, никогда не слышал о Бедствии?

— А какое Бедствие вы имеете в виду?

— Бедствие 1881 года.

После этого я услышал историю, которую вот уже пятьдесят с лишним лет пересказывают в Аймауте. Историю, которая до сих пор наводит ужас на женщин, чьи мужья вынуждены выходить в море.