Шоколадный папа - [130]
Столица
Ехать в новый город, в город, где есть мужчины, где скоро будет концерт ДЭВИДА БОУИ, где Андреа оставят в покое. Как прекрасно в большом городе: ходи куда хочешь, смотри на кого хочешь. Сидеть в кафе и подписывать открытку Касперу. Мужчина с искаженной внешностью, внутренние органы на поверхности — а может быть, это чувства или одежда. Лиловые волосы, зеленый лоб. Он держится рукой за щеку, подтягивая глаз вверх. Другая рука на животе. Художник Шиль. Андреа пишет, что она в Столице, что у нее все хорошо, но она скучает по нему. Что было бы… здорово… нет… было бы… приятно… увидеться. Нет, не «приятно» — какое скучное слово. «Привет, Каспер, я сижу в столичном кафе, здесь красные стены, у меня все хорошо, я скучаю по тебе, может быть, встретимся за чашкой кофе?» И номер телефона. Да, вот так. Не больше и не меньше. Кофе вкусный. Андреа живет в квартире своей подруги на Эстермальме. Высокие потолки, четырнадцать квадратных метров — достаточно. Белые шторы и светло-зеленые стены. Маленький холодильник, маленькая ванная — отлично. Широкая кровать с покрывалом пастельных тонов. Медвежонок, похожий на ее Лукового Медвежонка, только чистый и целый. У Лукового Медвежонка нет глаз и рта. Раньше, конечно, были. Прозрачные стеклянные глаза, черный ротик. Сначала Андреа оторвала рот, потом глаза. Теперь у него только два больших уха.
Андреа идет в город. Покупает осветлитель для волос и что-нибудь заморить червячка. Зеленые оливки и сыр, семнадцать процентов жирности, и еще багет, два помидора, три банки пива, нет, лучше целую упаковку — шесть.
Вчера она приехала из Города Детства. Марлон на поводке: до смерти боится поездов, но хочет быть с хозяйкой до самой последней минуты. Марлон, Лувиса и Карл провожали Андреа. Лувиса и Карл рядом — новый образ, прекрасная картина: Карл и Лувиса, красивые и вместе. Он вернулся ради нее, он так сильно любил — любит! — ее… он понял это в Италии, задыхаясь от вожделений Маддалены, вытеснивших его прочь, — или все было иначе? Может быть, она была худой, молчаливой и просто хотела его — бессловесно хотела таким, какой он есть. Но он смотрел на нее и стремился к чему-то другому — стремился ДОМОЙ.
Марлон на руках у Лувисы прошептал: «Ты вернешься, правда?» И Андреа подмигнула в ответ: «Конечно, вернусь, не сомневайся!»
Она идет через Хумлегорден и вспоминает: ее отпустили домой из больницы, Лувиса и Карл приехали в гости. Они сидят на кровати в комнате Андреа в Фольхагене, смотрят фильм, который Андреа взяла напрокат: когда ее отпускают из больницы, она всегда берет напрокат множество фильмов — сложные картины, образы, которые нужно истолковывать, чаще всего итальянские. Но сейчас они смотрят «Зелиг», комедию, и Карл смеется. Лувиса смеется, когда смеется Карл. Андреа больше смотрит на них, чем на экран. Они держатся за руки — Андреа не доводилось видеть этого раньше. Она сидит, удивленная и худая, как скелет, и думает, что все складывается удачно. Карл и Лувиса выпили вина и смотрят друг на друга едва ли не смущенно. «К любви невозможно привыкнуть», — думает Андреа, останавливаясь у почтового ящика. Любовь не может стать похожей на завтрак, мытье посуды, стирку. Впрочем, если зав трак прекрасен, если вы целуетесь и обнимаетесь в прачечной, если любимый обнимает сзади, когда ты моешь посуду… Андреа целует странного человека на открытке и бросает ее в щель желтого ящика. Позвони мне, Каспер, позвони!
Lying in my bed, watching my mistakes.[52] Она всегда плачет под эту песню, но только не сейчас. Андреа не плачет: она ждет, когда посветлеют волосы — блондинкой она еще не была. Ждет, кладет под губу снюс, пьет пиво. Ни слезинки из глаз; она достает записную книжку, находит адрес Испанца. Он сказал: «Можешь позвонить». Ну конечно, может. Небо затянуто тяжелыми тучами. Андреа нащупывает в сумке таблетку «Имована», набирает номер. Бретт Андерсон поет: «I listen to the band. They said that it could be the two of us».[53] О нет, Андреа не плачет.
Тональный крем
Лицо в зеркале — это Андреа. Становится настоящей Андреа с тональным кремом и карандашом для глаз (жизненно необходимыми), иногда с помадой, но только не с румянами. Румяна делают ее лицо здоровым и бодрым.
Андреа слушает Боуи в чужой квартире: вот бы уметь менять внешность, как он. Изо дня в день становиться другой.
Но ведь у нее новая внешность! Светлые, почти белые блестящие волосы — и сама Андреа будто просветлела. Полный надежд, легкий человек. Еще немного тонального крема поверх красных пятен и расширенных пор. Старается накраситься в меру. Кто-то спит под лиловым покрывалом, и когда он проснется, она будет лежать рядом, и, господи боже, пусть «Собрил» поскорее начнет действовать, и она сделает вид, что только что проснулась, потягиваясь и зевая. Повернется к нему улыбаясь. Привет, красотка! Так она и сделает; он вполне может оказаться тем самым, не исключено. Андреа нравится его голос, его темные волосы, слегка вьющиеся на затылке. Она ложится рядом. Есть что-то особенное в мужской руке, которая тебя обнимает. Не просто приятно — скорее наоборот. Андреа потягивается, зевает, поворачивается к нему.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.