Шоколадная лавка в Париже - [99]

– Как нарочно, – пробормотал Ричард.

Но Клэр не обратила на его слова внимания. Она шла вперед. Одна. Держалась рукой за ограждение, но в остальном шагала твердо. На палубе ни единого человека. Клэр обошла шлюпки и бакен и очутилась на носу. Я поспешила к ней.

– Ma belle France[50], – вполголоса произнесла она.

Мы с ней стояли настолько близко к ограждению, насколько позволяло благоразумие. Между тем ветер стихал. Постепенно прекратился и дождь. Видимость улучшилась.

Пристань для паромов была все ближе и ближе. На самом краю дальнего причала мы разглядели две фигуры: одна стоит, другая сгорбилась в инвалидном кресле. У меня зрение лучше, чем у Клэр, поэтому я заметила их первой.

– Смотрите, – сказала я.

Взяла ее за руку, как ребенка, и указала на наших встречающих.

Глава 24

Снова включилась громкая связь. Всем велели сесть в машины. Ричард придержал для нас дверь салона:

– Вам сюда. – Он указал на выстроившихся в очередь пеших пассажиров с велосипедами и рюкзаками.

– А как же вы? – удивилась я.

– Нет, дальше мне делать нечего. – Ричард покачал головой.

Значит, он тоже разглядел двух человек на причале.

– Я так и планировал, – прибавил Ричард, заметив выражение моего лица. – Уже взял обратный билет.

Только тут я поняла, что за это короткое время привыкла полагаться на Ричарда как на взрослого и умного человека.

Паром с плеском разворачивался, готовясь пришвартоваться у пристани.

– Сейчас принесу кресло и ваши сумки, – сказал Ричард. – А дальше о вас будет кому позаботиться.

Когда Ричард шагнул на лестницу, его лицо было мрачным, в глазах застыла грусть. Спустили длинные сходни для пассажиров. Пункт паспортного контроля представлял собой будку, в которой дежурил недовольного вида мужчина, явно страдавший от жары.

И все-таки удивительно, до чего разная погода здесь и там! Кажется, будто мы пересекли пунктирную линию вроде тех, которые чертят на картах: вот Британские острова, а вот континент.

Люди моргали от яркого солнца. Паромные запахи жареной еды, духов и мокрого ковролина остались позади. Мы с наслаждением вдыхали свежий воздух.

– Кажется, мне надо присесть, – прошептала Клэр.

Клэр до сих пор не могла поверить, что Ричард столько для нее сделал. Он разложил инвалидное кресло так ловко, будто всю жизнь занимался именно этим, а не чертежами и несущими конструкциями.

– Спасибо, – произнесла Клэр.

Ее одолевали и слабость, и волнение. Клэр не смогла съесть ни кусочка, хоть и понимала, что ей полезно было бы подкрепиться. Но Клэр боялась, что ее вырвет, а самой привести себя в порядок ей не по силам. Нет, такого позора она не вынесет.

До чего отвратительная болезнь – рак! Иногда Клэр жалеет, что не болеет чем-нибудь более изысканным и романтическим. Например, туберкулезом, как в опере «Богема». Возлежала бы на кушетке, кашляла в платочек, а потом тихо зачахла бы. Ни рвоты, ни поноса, ни облысения, ни прочей мерзости.

И все же сердце Клэр затрепетало в радостном предвкушении. Зрение у нее уже не то, и она не разглядела двух человек на причале. Зато Анна заметила их и сразу оживилась: запрыгала, закричала, захлопала в ладоши. Оставалось только поверить ей на слово.

Может, Тьерри теперь тоже зрение подводит. Но если так, то в их случае это даже к лучшему. А между тем паром быстро пустел. Клэр попыталась рассмотреть пристань с палубы, но яркое солнце било в глаза.

Вдруг Ричард не без труда опустился рядом с ней на корточки. Они очутились лицом к лицу. «А вот и единственный плюс неважного зрения», – подумала Клэр.

Для нее Ричард сейчас выглядит почти так же, как в школьные годы. Шапка кудрявых волос, очки с толстыми стеклами.

Клэр улыбнулась, но Ричард не улыбнулся в ответ. Он взял ее за руку.

– Здесь я с вами прощаюсь, – тихо произнес Ричард.

Клэр кивнула. Она все понимала.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила она.

– Пустяки. – Ричард покачал головой.

Клэр рассердилась: неужели не ясно, что она имела в виду?

– Не в этом смысле, – возразила она. – Спасибо за все. За то, что уговорил меня поступить на учительские курсы – и закончить их. За то, что забрал меня от преподобного и женился на мне, хоть и знал, что на самом деле я… И за наших чудесных мальчиков спасибо, и за надежность, и за заботу.

– Жаль, что ты не сказала «спасибо за счастье», – произнес Ричард.

Вдруг в его глазах блеснули слезы. Клэр не видела его плачущим с того давнего тягостного вечера, когда Ричард признался, что изменил ей.

Клэр покачала головой:

– Тогда мне не хватало ума это понять, но теперь понимаю, что была счастлива. Глупая, наивная девчонка, голова забита всякими бреднями…

Они молча улыбнулись друг другу. После стольких лет слова им были не нужны. Потом и Ричард, и Клэр поглядели на французский берег. В голове Клэр вдруг мелькнуло воспоминание. Мальчики тогда были маленькими.

Вот они на широком пляже. Раннее утро, вокруг почти никого, только несколько человек выгуливают собак. Но Йен всегда просыпался с рассветом, даже на отдыхе. Мальчики в плавках со всех ног несутся в воду, но, почувствовав, какая она ледяная, сразу принимаются визжать как резаные. Но вместо того чтобы посмеяться или попросту не обратить внимания, Ричард решил им помочь и тоже забежал прямиком в холодную воду. Подхватил мальчишек под мышки и плескался с ними, пока Рики и Йен постепенно не привыкли к воде. И вот они уже играют и смеются не переставая. Когда они наконец вышли на берег, посиневшие от холода, у всех троих стучали зубы. Клэр завернула мальчишек в полотенца и налила Ричарду горячего кофе из термоса. Ричард объявил, что в жизни не пил ничего приятнее.