Шоколадная лавка в Париже - [97]

– О нет! – воскликнула Клэр, отчаянно пытаясь ухватить беглянку.

Тьерри сгибался пополам от хохота. Потом крикнул:

– Держись, шляпа! Я спасу тебя!

Он притворился, будто собирается перелезть через ограждение. Но тут подошел охранник и строго велел Тьерри немедленно прекратить.

– Я тебе сто шляп подарю, – хвастливо пообещал Тьерри. Они спускались на лифте, налюбовавшись видом со всех сторон и посмотрев на инструменты самого месье Эйфеля. – Скуплю все до единой шляпы в «Галери Лафайет». Те, что понравятся, оставишь себе, а с остальными поднимемся сюда, пустим их по ветру и загадаем: пусть те, кто их подберет, будут такими же счастливыми, как мы с тобой.

Они целовались до самого первого уровня, а оператор лифта усердно отводил от них взгляд. Le Tour Eiffel[49] часто оказывает на влюбленных такой эффект.

С тех пор на подарочных коробках из шоколадной лавки Тьерри в углу появилась крошечная, едва заметная печать в виде шляпы.

– Клэр!

Она почувствовала чью-то руку на своем плече и подняла голову. Ричард и Анна с тревогой глядели на нее.

– Уф, – облегченно выдохнул Ричард.

– Все нормально, – успокоила их Клэр.

Во рту у нее сильно пересохло: побочный эффект лекарств. К счастью, Анна уже протягивала ей бутылку воды. Все-таки приятная она девушка. Клэр взяла бутылку и попыталась улыбнуться, но губы тут же болезненно растрескались.

– Просто дремлю.

Клэр отпила глоток воды. Часть стекла по шее. После сна в машине все тело онемело и ныло. Клэр была не уверена, что сможет пошевельнуться. Анна вытерла пролившуюся воду и наклонила бутылку так, чтобы Клэр было удобнее.

Это специальная бутылка для спортсменов: сверху прикреплена насадка, похожая на соску для младенцев. Клэр мимоходом подумала: почему эти бутылки называют спортивными, когда они явно предназначены для маленьких детей и инвалидов?

Вдруг гигантский двигатель парома ожил. Палуба и до этого покачивалась, а теперь задрожала и пришла в движение. Клэр огляделась по сторонам. Вдруг вспомнила про крушение парома «Геральд оф фри энтерпрайз». Можно представить, что творилось на борту. Голос по громкой связи объявил на английском и французском, что погодные условия не слишком благоприятные, и посоветовал пассажирам покинуть нижние грузовые палубы и не выходить из внутренних помещений, потому что море сегодня будет неспокойным.

Только тогда Клэр сообразила: она же на грузовой палубе!

– Хочу подняться наверх, – объявила она.

– Лучше пойдем в салон, – предложил обеспокоенный Ричард.

На пароме установлен лифт для инвалидных кресел, но судно качало так сильно, что Ричард не представлял, как вытащить кресло из багажника, не говоря уже обо всем остальном. Другие пассажиры разошлись: поднялись по разноцветным лестницам во внутренние помещения.

– Нет, я хочу наверх. – Клэр покачала головой. – На верхнюю палубу.

Ричард и Анна переглянулись. Клэр едва не расплакалась от бессилия. Ну почему ее проклятое тело совсем ей не подчиняется?

Клэр выглядит ужасно. Даже попить воды из бутылки для нее проблема. Нужно уходить с нижней палубы, но как?

Я подошла к багажнику гигантского «рейнджровера» и потянулась, пытаясь его открыть. Меня мотало вместе с паромом, который, похоже, в этот момент разворачивался. Всего один раз я плавала на пароме: в тринадцать лет, с Кейт. Но мы с ней всю дорогу распевали песни группы «Oasis», и больше мне из того плавания ничего не запомнилось.

Сражаясь с замком, я почувствовала на себе взгляд Ричарда. Посмотрела на него. Он пожал плечами, отстегнул ремень безопасности со стороны Клэр и осторожно, как ребенка, – впрочем, она и впрямь легкая, как ребенок, – подхватил ее на руки. Я взяла одеяло.

– Ричард! – возмутилась Клэр.

Ее голос исполнен боли, но все мы понимаем: другого способа нет.

Ричард стал осторожно подниматься по узкой лестнице.

– Помощь не нужна, сэр? – спросил веселый моряк.

Ричард буркнул что-то на тему того, что в такую погоду инвалидную коляску лучше не доставать.

– Понадоблюсь – зовите, – сказал моряк, причем таким обнадеживающим тоном, что я твердо решила: отныне путешествую только паромами, и никак иначе.

Внутри светло и многолюдно, как в терминале аэропорта. Повсюду магазины, бары и дьюти-фри. Звенят и сверкают огнями детские игровые автоматы, вокруг которых уже столпилась ребятня. Пахнет жареной картошкой. Я заглянула в большой салон. Кресел здесь много. Те, что с откидывающимися спинками, уже заняты бывалыми путешественниками. Эти ребята явно чувствуют себя на борту как рыба в воде. Мы поймали на себе несколько любопытных взглядов, но не стали обращать внимания. Проложили путь в самый тихий угол салона, какой нашли. Ричард аккуратно усадил Клэр и сделал вид, будто совсем не запыхался.

– Пойду принесу нам всем кофе, – бодро произнесла я.

Когда приехал Лоран, Элис стояла на пороге дома со скрещенными на груди руками. За ее спиной Лоран заметил бесшумно сновавших туда-сюда по отполированному до блеска паркету сиделок премиум-класса. Должно быть, на этих помощниц уходит целое состояние. В углу стояли французские орхидеи.

– Тьерри нет дома, – объявила Элис.

– Не говори глупостей, – отмахнулся Лоран. – Послушай, он может со мной не разговаривать, если не хочет. Но пусть он сам примет решение.