Шоколадная лавка в Париже - [98]

– Нет, – покачала головой Элис. – Тьерри не желает тебя видеть.

– Ладно, – кивнул Лоран. – Тогда я просто его отвезу. Молча.

– Нет, – упрямо повторила Элис.

– Да, – произнес Тьерри, выходя из передней.

Хотя день был теплый, в камине вовсю пылал огонь. На Тьерри мешком висела огромная домашняя куртка. Не будь Лоран весь на нервах, улыбнулся бы.

Элис перевела взгляд с отца на сына. Пальцы сжались в кулаки, кожа натянулась на высоких скулах, залитых сердитым румянцем.

Вдруг и Элис, и Лоран одновременно поглядели на поднос с ключами у двери. Лоран среагировал молниеносно: выбросил вперед длинную руку и ухватил брелок. Элис потрясенно ахнула. Лоран, сам испугавшись того, что сделал, попятился к фургону. Тьерри последовал за сыном.

– Нет! – крикнула Элис, но было слишком поздно.

Оставалось только стоять и смотреть, как фургон скрывается из вида. Элис вполголоса выругалась. На английском.

Когда я вернулась с кофе, Ричард и Клэр спорили. Похоже, с тех пор как он усадил ее в кресло, она даже не шевельнулась. Я порылась в аптечке, отыскала тигровый бальзам – в больнице он ей очень нравился – и стала молча втирать ей в плечи. Только тогда я заметила, что Клэр стала совсем бестелесной. Остались лишь упрямо напряженные узлы мышц. При виде редких кустиков волос, напоминавших птичий пух – платок опять соскользнул с головы Клэр, – я с трудом сдержала слезы.

– Нет, на палубу я тебя не понесу, – решительно заявил Ричард.

Сквозь иллюминаторы видно, как вздымаются и опускаются волны. В салоне ощущается слабый, но резкий запах рвоты: кого-то из пассажиров уже укачало. Морская вода переходит от темно-зеленого оттенка к черному, стекла усеяны брызгами и каплями дождя. Хотя Ла-Манш не так уж и широк – люди его вплавь преодолевают, – кажется, будто мы пересекаем океан.

– Мне нужно на свежий воздух, – тихо взмолилась Клэр.

Я глянула на пузырек с лекарством. Клэр приняла еще немного, но, похоже, соображает ясно. Помогают ли медикаменты бороться с болью от страшного яда, которым ее отравляет коварная опухоль? Она растет внутри Клэр, распространяется, заполняет пространство вокруг чернотой, вытесняет все остальное. Но лицо Клэр по-прежнему исполнено достоинства и даже красиво.

– Нет, так нельзя, – заспорил Ричард. – Разве ты не хочешь снова увидеть мальчиков? А Каденс и Коди?

Клэр отвела взгляд.

– Конечно хочу, – ответила она и прибавила: – Но я еще много чего хочу увидеть.

Судя по упрямо выпяченному подбородку, спорить с ней бесполезно.

– Пневмонию схватишь.

– Есть вещи и похуже пневмонии, – произнесла Клэр. – Например, то, что у меня сейчас.

Ричард зажал пальцами переносицу и яростно потер.

– Между прочим, тебя с нами никто не звал, – прибавила Клэр, почуяв преимущество. – Ты сам поехал. Мы с Анной прекрасно справились бы сами.

Я замерла, стараясь не привлекать к себе внимания. Ни к чему говорить об очевидном: а именно о том, что Ричард просто невероятно упростил нам жизнь и, если бы не он, мы бы до сих пор толкались на вокзале Крю или, что еще более вероятно, вообще остались бы дома.

Ричард взглянул на часы.

– Ну хорошо, – произнес он. – Но только когда будем подходить к Кале, и не раньше. Договорились?

Клэр ответила слабым кивком. Ричард достал мобильный телефон и выбежал прежде, чем она успела накинуться на него с новыми требованиями.

Я осторожно растерла локти и запястья Клэр.

– Так больно? – тихо спросила я, почувствовав, как она вздрагивает от моих прикосновений.

– Неважно, – резко отозвалась Клэр.

Наверное, она сейчас чувствует то же самое, что и я: волнуется и жалеет, что мы решились на эту рискованную затею.

Прошло сорок пять минут. Мы с Клэр сходили в туалет и сделали все, что возможно в раскачивавшейся кабинке. Потом вернулся Ричард, и снова с едой, но у нас обеих не было аппетита. Шторм не унимался. Даже весело визжавшие дети притихли.

– Значит, отступать ты не собираешься? – резким тоном спросил Ричард.

– Нет, – с достоинством ответила Клэр. – И кажется, теперь я могу встать.

Похоже, лекарство и массаж благоприятно подействовали на ее мышцы. Очень медленно, покачиваясь, Клэр поднялась с кресла. Мы с Ричардом осторожно взяли ее под руки и плавно, не спеша повели к выходу из салона, потом стали подниматься по задней лестнице.

Там тоже стоял моряк, но мы объяснили, что нам очень нужно на верхнюю палубу. Он окинул нас внимательным взглядом и велел соблюдать правила безопасности, но сказал, что не имеет права никого останавливать – только детей.

Когда мы вышли через распашные двери наверху, нас едва не снес мгновенно налетевший порыв ветра.

Шторм бушует вовсю. Над нашими головами угрожающе чернеют тучи. В небе кричат чайки, кружащие над морем в поисках выброшенных за борт чипсов или еще какой-нибудь вкусной человеческой пищи. Вздымаются гребни волн, а за паромом тянется пенная дорога.

Потом мы обернулись, и Ричард тихонько присвистнул.

Прямо перед нами простирается побережье и скалы Кале. На вершине холма виднеется старый город. И самое главное – никакой бури! Казалось, кто-то прочертил через все небо линию между Великобританией и Францией. Облаков над Кале почти не видно, и город озаряет вечернее солнце.