Шоколадная лавка в Париже - [108]

– А почему у них с Тьерри нет детей?

– Наверное, потому, что она ведьма. – Лоран пожал плечами.

– На самом деле Элис не так уж и плоха, – возразила я.

Чем дальше, тем больше я понимала, как тяжело Элис строить отношения с твердолобым упрямцем, зацикленным исключительно на собственной персоне.

– Тебе здесь понравилось? – спросила я.

– В Париже? Конечно. Пришел в полный восторг, – ответил Лоран. – Так чисто, прохладно, и воздух свежий! Огромные дома, улицы… Мама ходила без платка, а на нее никто даже не обернулся! В Париже она снова обрела свободу. Не то что в Дайехе: там все знали про ее «позор».

– Сильная женщина, – произнесла я.

– Еще какая. – Лоран резко кивнул. – Никто ей не помогал меня растить, но она и одна отлично справилась.

– Вам, наверное, не хотелось уезжать из Парижа?

– Пришлось. Мама папе не жена. Не могла же она просто взять и остаться. Конечно, в Бейруте проблем хватало, но дом есть дом. Да и от бабушки мама уезжать не хотела.

– А как вы ладили с Тьерри?

– Отлично – когда он был в настроении со мной общаться. Если находишься в центре его внимания, такое чувство, что для него нет человека важнее тебя. Папа водил меня на работу, все показывал, рассказывал, и мне было интересно. Очень.

Я кивнула.

– Папе нравилось, что я им восхищался. Некоторое время он позабавился с новой игрушкой, а потом мы уехали обратно – и папа опять про нас забыл.

– Тьерри письма писать не мастер, – подтвердила я.

– Такие люди, как он… – задумчиво проговорил Лоран. – Они как солнце, понимаешь? Все остальные крутятся по орбите вокруг них. С великими людьми всегда так: с шеф-поварами, дирижерами, теннисистами. Они свет, а другие к ним тянутся.

В тоне Лорана я не услышала ни капли горечи. Я посмотрела на него. Кажется, Лоран наконец сумел понять и принять Тьерри. Лоран почувствовал мой взгляд и посмотрел мне в глаза.

– Плакала? – сразу догадался он.

Я кивнула.

– Из-за меня?

Я еще раз кивнула: не хотелось объяснять про фиаско с шоколадом. А что? Не так уж и соврала: Лоран и правда меня чуть до слез не довел.

– О боже, – простонал он, – я самый отвратительный, самый законченный эгоист на свете. Анна, я не хочу быть таким, как отец.

Лоран притянул меня к себе и крепко обнял. Я спрятала лицо у него на груди.

– Обещаю, ты больше не прольешь из-за меня ни одной слезинки, – шепнул Лоран мне на ухо.

– Поздно, – ответила я.

Я шмыгнула носом и прижалась к Лорану так крепко, будто никогда не собиралась отпускать. А потом он снова меня поцеловал. Тут из мастерской резко постучали по оконному стеклу. У Фредерика вид был встревоженный, а Бенуа, к моему удивлению, улыбался.

– Покупатели! – прокричал Фредерик.

– Иду! – встрепенулся Лоран. – За работу!

– Погоди, – остановила его я. – Что стало с твоей мамой?

– Она умерла. Опухоль мозга, – коротко ответил Лоран. – Мне было пятнадцать. Папа заплатил за лечение. Хотел везти ее в Париж, но она не желала быть обузой. А потом он перевез во Францию меня, устроил на стажировку, учил готовить. С той поездки я ничем другим заниматься не хотел – только делать шоколад.

– Но Тьерри твой шоколад не нравился?

– Да, – вздохнул Лоран. – Папу мучили угрызения совести, а мне, подростку, отчаянно хотелось сорвать на ком-то зло. Папа предлагал помочь мне с жильем. А маме не помог: она всю жизнь ютилась в убогой квартирке.

– Поэтому ты не взял у Тьерри деньги?

Повисла долгая пауза.

– Не думай, что ты сломал маме жизнь, – через некоторое время произнесла я. – Наоборот – ты принес ей счастье.

– Вот и мама так говорила, – буркнул Лоран. – До сих пор не выношу чертовы больницы. Зато папу, кажется, наконец простил.

Лоран обнял меня и посмотрел мне в глаза.

– Не знаю, как тебе это удается, Анна Трон, но с тобой я спокоен и счастлив, а без тебя мне грустно. Сам не понимаю почему.

Я помолчала. За свои тридцать лет эти слова я произносила неоднократно, но так искренне и чистосердечно – в первый раз, да простит меня Дарр и его многочисленные прыщи.

– Это потому, что я люблю тебя, – сказала я.

Обычно я не признаюсь в чувствах первой. Видно, свою роль сыграли переутомление, недавний выброс адреналина, да и просто разыгравшиеся нервы.

Но я действительно люблю Лорана, люблю сильно, крепко и отчаянно: даже когда он дуется, ворчит или дразнит меня. И кажется, влюбилась я в него еще с той первой поездки на мотороллере.

Лоран на некоторое время утратил дар речи и наконец произнес:

– Да. Да, точно. Наверное, в этом все дело. Я люблю тебя. Между нами любовь. Ну конечно!

Лоран шутливо шлепнул себя ладонью по лбу.

– И как я раньше не додумался?

Лоран сгреб меня в медвежьи объятия. Фредерику пришлось несколько раз гаркнуть сквозь стекло: «Покупатели!» – но даже тогда Лоран прервал поцелуй всего на секунду, и то лишь для того, чтобы прокричать в ответ:

– Ерунда! Главное, что мы любим друг друга!

И тут я осознала кое-что еще. Чувство такое, будто кто-то выключил постоянно играющее радио, к которому ты настолько привыкла, что перестала замечать. Вдруг все неприятные ощущения на месте отсутствующих пальцев ног исчезли. Они больше не чесались и не болели, их не тянуло и не дергало. Я перестала их чувствовать – и снова полностью стала собой.