Шоколадная лавка в Париже - [106]

Потом Клэр села в кресло у окна с бесплатным номером «Пари матч». Анна оставила окно открытым, и теперь Клэр впервые за сорок лет слушала звуки пробуждавшегося Парижа. Клэр потягивала черный кофе и жевала круассан, а солнце грело ее ноющие кости.

Первый рабочий день после перерыва. Сегодня утром я пришла раньше, чем Фредерик и Бенуа. До этого ни разу не удавалось их обогнать. Зато эти двое наверняка выспались, чего обо мне не скажешь.

Топчусь у двери в одиночестве: ключи от магазина у Фредерика. Жаль, не курю: хоть было бы чем руки занять.

Тут напротив шоколадной лавки остановился фургон. У меня упало сердце. Я тихонько выругалась. Угораздило же очутиться нос к носу с Элис!

Та почти вывалилась из машины. В кои-то веки на лице ни следа макияжа. Одежда смятая, волосы небрежно собраны в хвост. Элис на себя не похожа. Я ее едва узнала.

– Элис! – окликнула я.

Она повернула голову в мою сторону. На щеках засохшие подтеки туши, взгляд дикий.

– У вас все нормально? – с тревогой спросила я.

В первый раз за время нашего знакомства Элис ответила мне по-английски.

– Не-ет, – дрожащим голосом выговорила она. Покачиваясь, сделала несколько шагов по мостовой и бессильно рухнула на крыльцо. – Ничего у меня не нормально.

И разразилась рыданиями.

– Что случилось? – испугалась я. – Что-то с Тьерри? Эх, не надо было трогать его с места…

Не в силах произнести ни слова, Элис молча покачала головой.

– Нет. Наоборот, Тьерри лучше, – резко, с горечью произнесла она и устремила на меня взгляд, исполненный жгучей ненависти. – Как вы могли? – выпалила Элис. – Как вы посмели отнять его у меня?

По ее лицу хлынули новые потоки слез.

– Вы о чем? – искренне растерялась я.

Ну не про Лорана же она, в самом деле, говорит! Это же просто нелепо. И все равно я невольно залилась краской. Ну почему при одной мысли о Лоране я превращаюсь в робкую школьницу?

– О моем Тьерри, – ответила Элис таким тоном, будто разговаривала с полной идиоткой. – Забираете моего мужчину, моего мужа и сводите его с какой-то фантазией из прошлого, а меня будто и вовсе нет! Ну и как я, по-вашему, могу соревноваться с его первой любовью?

По-английски речь Элис звучит непривычно: ни малейших признаков аристократического выговора – один эссекский.

Элис яростно потерла глаза.

– Спасибо вам огромное! Я все для него делала: вела дела, взяла на себя документы, договаривалась с поставщиками, никого к нему не подпускала, чтобы он спокойно занимался тем, что у него получается лучше всего. И вот благодарность!

Я растерянно примолкла. Вообще-то, Элис права. Я действительно не подумала о ее чувствах. Только боялась, как бы не попасться ей на глаза. Но конечно, у меня и в мыслях не было разрушать их с Тьерри отношения. Просто хотела помочь своей хорошей подруге. Вот только как объяснить это Элис?

– Извините, – произнесла я. Хотя, может, зря я вообще что-то говорю? – Я не желаю вам зла.

Я опустилась на корточки.

– Вы хоть знаете, что Клэр серьезно больна?

– Да, Тьерри говорил. – Элис подняла голову. – Но он ей так радуется! Прямо восторженный мальчишка! Физиотерапевт никак не мог его заставить делать упражнения, а теперь он сам, без уговоров… и овощи ест… и всякие планы строит… Не помню, когда видела его таким бодрым!

Элис поглядела на меня:

– Тьерри меня бросит.

– Не выдумывайте, – произнесла я.

А про себя прибавила: у Элис такой жуткий характер, что, если бы Тьерри хотел ее бросить, так долго не продержался бы.

– Послушайте, что я вам скажу. – Я села рядом с ней на обочину. – Мы ведь с вами обе понимаем, что Тьерри неисправимый оптимист, верно?

– Можно и так сказать. – Элис издала слабый смешок.

– Ну а на проблемы попросту закрывает глаза.

– Да, – согласилась Элис. – Например, на свою ненасытную утробу.

– Скажу вам честно, – продолжила я, улыбнувшись. – Клэр очень больна. По-хорошему, ей бы не в Париж ехать, а в больнице лежать.

И тут я поняла.

– Нет, – медленно поправила саму себя я.

Клэр ничего мне не говорила: каково состояние ее здоровья, известно только ей и ее врачу. Но постепенно я сама все поняла. Осознала весь масштаб происходящего.

– Нет, – повторила я. – Ее не в больницу надо отправлять, а в хоспис.

Я посмотрела на Элис, проверяя, осознает ли она то, что я ей говорю. Я и сама это только недавно осознала.

– Элис, эта поездка в Париж – последнее, что Клэр сделает в своей жизни. Понимаете? Она вернется в Англию, а потом…

Я закусила губу.

– А потом умрет, – закончила я.

– Все так серьезно? – Элис уставилась на меня во все глаза.

– Да, – кивнула я.

– Господи! – выдохнула Элис.

Некоторое время она молчала. Явно думала о том, как сама недавно чуть не потеряла Тьерри.

– Он мне не говорил, – произнесла Элис.

– Может, он и не догадывается. Клэр об этом не рассказывает.

– Даже если догадался, сунул голову в песок. Делает вид, что ничего особенного не происходит.

Мы обе улыбнулись. Некоторое время сидели молча, наблюдая за Бенуа, бредущим к шоколадной лавке тяжелой поступью.

– Ну что? – наконец нарушила молчание я.

– Значит, предлагаете не вмешиваться? Пусть делают что хотят? – с досадой поинтересовалась Элис. – Вот каков ваш совет? «Элис, слейся с пейзажем и не высовывайся»?