Шлягер этого лета - [4]

Катрин входит в студию, где настоящий Яак Йоала в ослепительном освещении и на фоне эффектного оформления продолжает беззвучно открывать рот.

В углу студии, у незанятой телеаппаратуры, среди реквизита, расположился ансамбль «Кокос». Музыканты дремлют, сидя на стульях. Единственный бодрствующий тихим шепотом выражает свое удивление:

— Мы были уверены, что вы не придете…

Йоала заканчивает песню. Сверху, с пульта режиссера, доносится голос:

— Все в порядке, Яак. Спокойной ночи. Прошу, «Кокос»!

Осветитель убирает свет, на миг студия утопает в темноте, кто-то орет:

— Эй, эй, пару фонарей надо оставить!

Осветитель включает прожектор и направляет луч на проснувшийся состав «Кокоса».

Здоровый детина с удовольствием потянулся так, что под ним угрожающе скрипнул стул, и осмотрелся. Это руководитель ансамбля Курт Тороп. Не вставая со стула, он обратился к Катрин с пространной речью:

— Может быть, вам не мешает узнать, что у нашей недостойной шайки разработана кое-какая программа действия. Мы более или менее точно выяснили, что нам подходит и что нет. А именно: мы исполняем свои опусы для достопочтенной публики с предельной корректностью. Далеко не каждому обязательно понимать, что это может быть и дружеский шарж и пародия… Мы играем и поем в основном старые песни, но мы играем и поем и новые тоже… Например, людям среднего возраста, какими мы очень скоро будем сами, мы с улыбкой напомним их безумную молодость, мы споем им «Кукарачу» и эту самую «Марину-Марину-Марину» или про то, что неизвестно, что выиграешь в лотерею — «Волгу» или авторучку… Вам бы и взяться за эту песню. Для тех, кто помоложе, мы поем… Ладно, хватит разговоров, приступим к делу. Если все это вам в принципе подходит, то наше сотрудничество может и в самом деле оказаться приятным и продолжительным. Ну, а если нет, то зачем портить друг другу нервы? Итак, дорогая звезда, мы ждем от вас три-четыре душевных песенки, в том числе пару почти абсолютно серьезных.

А Катрин озабочена только одним — чтоб никто не заметил, как ей здесь неуютно. В ушах не смолкает гул, словно где-то рядом настраивают скрипки и виолончели, — нервно, мучительно, бесконечно…

Собравшись с силами, она ответила:

— Я ничего против не имею.

И вот — испытание. Первую песню Катрин спела совершенно профессионально, но без внутренней уверенности. Поэтому получилось просто исполнение, оно ничем особым не поразило.

Из второй песни она успела спеть только первый куплет:

Когда тебе уже не семнадцать,

А гораздо больше…

Она начала было снова, но заметила неодобрительный взгляд Торопа и замолкла.

— Н-да… — протянул Тороп. — Петь такую песню рискованно, извините меня… Понимаете ли, Катт, мы же выступаем на конкурсе, который открывает путь на ярмарку. Это коммерческое мероприятие, следовательно, ярмарка. Публика покупает, продает, меняет, играет в лотерею-аллегри, неизвестно, кто будет первым, кто последним… Если не хочешь всю жизнь оставаться на убогом среднем уровне, надо соблюдать правила игры.

— Я буду петь эту песню вместе с другими или вообще не буду петь, — тихо и зло сказала Катрин.

Тороп внимательно посмотрел на нее:

— Вы смелая женщина.

— В каком смысле?

— В прямом. Я имею в виду эту песню… Она ведь у нас еще сырая. Успеете ли? Я, конечно, отдаю должное вашей уверенности…

Вечереет. Квартира Катрин и Велло. Та самая, просторная и причудливая комната. Много книг, картин, сувениров, концертные фотографии Катрин, кучи пластинок, телевизор, эклектически подобранная старая мебель. Через открытую балконную дверь проникают шумные голоса гавани.

Катрин сварила себе кофе и уселась за низкий столик, включила магнитофон. Снова зазвенело:

Когда тебе уже не семнадцать,

А гораздо больше…

Но тут внимание ее привлек телеэкран. Там только изображение — показывают табло итоговых результатов конкурса, — звук выключен. Лицо стало печальным, расстроенным, ее просто обидело то низкое место, которым отмечено ее выступление. Катрин решительно выключила телевизор и снова повернулась к магнитофону. Щелкнула клавиша, бесшумно завращались катушки в кассете. Еще один щелчок, в динамике зашуршало, появились неясные шумы, а потом голоса:

«Знаешь, Клаудия сказала…»— «Что-что? Читай сама…» — «Раз, два, три… сто два! Пошло!» — «Ну и певица — сама магнитофон не умеешь включить, а?..»

Катрин прокрутила ленту. Опять пошли отрывки песен, проба голоса, шорохи. Донеслись известные слова: «Когда тебе уже не семнадцать…» Теперь они вызвали у Катрин раздражение, а мелодия показалась какой-то совершенно неопределенной.

Катрин в сердцах выключила магнитофон, но все-таки разложила на коленях ноты и попробовала спеть песню снова. Голос не слушался, она никак не могла взять низкие ноты. Несколько раз пропев первые две строки, она наконец выключила магнитофон и долго сидела неподвижно…

На телевизионном экране Велло Пруун. Теперь ясно, что по профессии он телекомментатор. Он говорит скороговоркой, а с лица не сходит выражение профессионального восторга:

— …На восьмом месте «Мобиле», на девятом Катрин Пруун и «Кокос», на десятом — ансамбль «Семафор». Остальные получили за первое выступление меньше десяти очков. Видеозапись этих песен будет показана в семи самых крупных городах Эстонии, в вузах, на предприятиях и в селе. Зрители сами будут выставлять оценки. Первое место дает десять очков, второе — восемь, третье — семь и так далее. Постараемся вас держать в курсе всех изменений на нашем табло. Конкурс, как объявлено, завершится через неделю в городском концертном зале. Здесь, помимо уже исполнявшихся песен, будут представлены по две совершенно новых. А теперь перед вами лидер конкурса — ансамбль «Апельсин»!