Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть - [47]

И на каждом уроке пения мы с нетерпением ждали эти пятнадцать минут, чтобы насладиться музыкой. Все без исключения, не шевелясь и раскрыв рты, сидели и слушали прекрасную мелодию. Кроме Кукушкина.

Этому вертлявому лохматому мальчишке, с вечно вымазанными чернилами руками, не то что медведь «на ухо наступил», а, видимо, стадо слонов по ушам пробежало. У него полностью отсутствовал музыкальный слух. Звуки мелодии, лившиеся из музыкального инструмента, или скрип колеса гужевого транспорта у Кукушкина вызывали одинаковую реакцию.

На уроках пения учитель, сыграв мелодию, спрашивал:

– Квашнин! Что это?

Тот поспешно вскакивал и отвечал:

– Вальс «На сопках Манчжурии».

– Правильно. Садись.

Если ответ был неправильный, поднимал следующего ученика. И так было до тех пор, пока кто-нибудь не давал правильный ответ. Затем звучала другая мелодия, и все повторялось. Из всех мудреных названий музыкальных произведений Кукушкин запомнил только литовский народный танец «Петушок».

У нашего учителя была слабость: подрабатывал вечерами в ресторанном оркестре, а после закрытия заведения выпивал со своими коллегами-музыкантами. Поэтому на следующий день появлялся на уроке с красными, как у мороженого судака, глазами и с легким перегаром. В это время он был особенно раздражителен и зол, но положенные пятнадцать минут играл еще виртуозней.

На очередном уроке все было как обычно: учитель с красными глазами провел занятие, Кукушкин отстоял, не шевелясь, свои положенные несколько раз по пять минут. Наконец, взглянув на часы и взяв баян, учитель начал прививать нам любовь к прекрасному.

Учитель играл не только для нас, но и для себя, вспоминая, как он ездил с концертами по стране, работая в областной филармонии. Кукушкин, пользуясь особенностью учителя «уходить в себя», начал ковыряться в своем портфеле, роняя по очереди на пол то учебник, то ручку, а затем, доставая эти предметы, задевал головой крышку парты, которая громко стучала. Учитель строго смотрел на нерадивого ученика, не переставая играть на баяне. Только желваки ходили на его скулах от злости. Закончив играть, он строго крикнул:

– Кукушкин! Что это?

Тот поспешно вскочил:

– «Петушок»!

– Садись! – брезгливо сморщился учитель и добавил: – «Амурские волны».

И тут же начал играть следующее произведение. Закончив его, он со злостью в голосе спросил:

– А это что? Кукушкин!

Ученик, запомнивший только название литовского танца, стоял на своем:

– «Петушок»!

– «Канкан». Садись, Кукушкин, – краснея и задыхаясь, выдавил преподаватель. И начал нервно играть литовский народный танец. Закончив, заорал:

– Кукушкин! Ну?

Бедный мальчуган, красный, с полными глазами слез, стоял молча, опустив голову. Казалось, еще несколько секунд, и он расплачется. Увидев состояние мальчишки, учитель уже спокойным голосом сказал:

– Вот он, твой «Петушок». Эх, ты…. Садись, Курочкин.

Но поняв, что оговорился, с досадой добавил:

– Тьфу ты! Кукушкин! – и тут же рассмеялся.

Мы увидели сменившееся настроение учителя, весело поддержали его громким смехом. Вот так, из-за отсутствия музыкального слуха Кукушкин получил обидную кличку «Курочка».

Ирина Афанасьева Вовка

Он вошел вечером 11 сентября 1966 года без стука, как будто ходил к нам каждый день. Поздоровался и попросил дать какую-нибудь интересную книгу или журнал. Я видела мальчишку первый раз в жизни и поэтому спросила имя и где живет. Он ответил, что зовут его Вовка и что он приехал с Урала к тете Зине Тивоненко жить и учиться в седьмом классе. Ноги нового соседа были согнуты в коленках, ботинки искорежены, руки подрагивали. У меня как-то странно забилось сердце. Оно всегда так стучало, когда я волновалась. Я подошла к этажерке, взяла подшивку «Вокруг света» и подала мальчишке. Он улыбнулся, хотя глаза так и остались грустными, сказал спасибо, засунул журналы за ремень и пообещал прийти завтра. Когда он вышел, я кинулась к окошку и долго смотрела, как он, держа в руках костыли, шагал по дорожке.

Вечером я рассказала маме о мальчишке. Она добавила, что его мама умерла, папы нет, и поэтому он приехал в Мамонтово. Будет учиться со мной в одном классе, и она будет заниматься с ним математикой и физикой, и эти занятия будут проходить у нас дома. (Мама преподавала физику и математику в вечерней школе.) Остальные уроки будут вести учителя нашего класса дома у Вовки. А на мероприятия его будут возить на школьной машине.

Я стала готовиться к приходу Вовки. Поставила на комод коробочку из-под папирос «Казбек», в которой хранились марки и этикетки, баночку со значками, копилку с новыми монетками и стала ждать.

Вовка пришел в семь часов вечера. Мама сразу же провела его в зал и стала расспрашивать про бывшую школу и учителей, какие предметы любит, чем увлекается. Они решали какие-то сложные задачи, мама хвалила его, ставила мне в пример, потом начали разговаривать о Ньютоне и его законах. А в конце урока мама включила проигрыватель на 78 оборотов, уложила на пластинку мелкие предметы на разном расстоянии от центра диска, и мы смотрели, какие из них слетают, а какие нет. Мы строили гипотезы, мама их опровергала, а потом мы пили чай с пирогом, испеченным тетей Зиной.