Школа творческого чтения - [9]
Проблема сопереживания это не только проблема формирования личности ребенка средствами литературы, но и вопрос о судьбе самой литературы, самого чтения, ибо оно (сопереживание) главная притягательная сила книги. Подтверждение тому – воспоминания многих людей о своем детском чтении (См. главу «Тайна читающего ребенка»). Приведем одно из них: «С каким тревожным чувством следил я тогда за судьбой героя, как страдал и как радовался за него: его горести и счастье прочувствовал я вполне, и эта тревога чувств, так сильно волновавшая, имела какую-то неизъяснимую прелесть». «Прелесть тревоги чувств», о которой так трогательно рассказал сказочник А.Н. Афанасьев, и есть тот невидимый, но важный стимул чтения художественного произведения. Если есть сопереживание, есть установка на него, есть и желание взять в руки книгу, если же сопереживания нет, то чтение из желаемого становится в ряд сугубо необходимого, но мало привлекательного занятия. Раз испытанное сопереживание влияет на все последующее чтение ребенка, определяет его ожидания и характер восприятия. Хорошо по этому поводу сказал летчик-космонавт В. Севастьянов в статье «Мой Чехов»: «Когда ребенок слышит предсмертные слова Остапа и вместе с Тарасом Бульбой отвечает «слышу», в этот миг его детское сердце действительно услышало многое. И если ребенок способен опечалиться судьбой щенка Белолобого – он в будущем и Короля Лира поймет, и Ивана Карамазова, и Татьяну Ларину».
Исследование «Незабываемые книги детства», проведенное на кафедре детской литературы СПбГУКИ в 1999 году среди старшеклассников, показало, что не забылись именно те книги, которые в свое время задели «за живое», эмоционально потрясли. Характерно, что среди названных книг почти полностью отсутствуют включенные в школьную программу. И это не случайно. Об изъянах школьной методики говорил еще Л. Выготский, обративший внимание на «мелкий калибр чувств» учащихся: «Все мы потеряли вследствие такого воспитания непосредственное чувство жизни, и, между прочим, мертвый, бездушный способ обучения предметам сыграл немалую роль в этом обездушении мира и умерщвления чувств». Особенно много нареканий раздается в адрес урока литературы. Здесь в лучшем случае можно встретить вопросы, касающиеся переживаний героев и авторов, но не самих учащихся. Если и появляются в пособиях такого рода вопросы, то это не как правило, а как исключение.
Иногда высказывают сомнение: ведь чувства возникают помимо воли читателя, ими нельзя управлять. Они есть, или нет. Это верно, нельзя заставить любить или ненавидеть. Но есть опосредованный путь, подсказанный практикой выдающихся учителей-словесников и театральных деятелей – через возбуждение фантазии читателей, через жизненные ассоциации, через идентификацию – к эмоциональному переживанию. «Фантазия, – писал К. Станиславский, – взбудоражит нашу аффективную память, и выманивая из скрытых за пределами сознания складов ее элементы когда-то испытанных чувств – по-новому организует их в соответствии с возникающими в нас образами». У каждого читателя, как бы он ни был мал, есть опыт переживаний, впечатлений, отношений. Этот опыт, если его взбудоражить в памяти сердца, «выманить» оттуда и соотнести с переживаниями героев, с авторским настроением, идущими от текста к читателю, то есть надежда, что пойдут и встречные токи – от читателя к тексту. Подобным способом действует, например, чешский педагог О.Халупка, автор книги «Развитие детской читательской аудитории». Он предлагает детям переводить словесный ряд в индивидуально-личностный, используя для этого и жесты, и мимику, и интонацию голоса, и опыт испытанных ранее переживаний, и умение поставить себя в ситуацию, диктуемую произведением.
Названные приемы целесообразны в том случае, если требуется разбудить душевный мир ребенка в ответ на прочитанное. Если же эмоциональный отклик налицо, задача взрослого дать свободу его проявлению, поддержать силу впечатлений, по достоинству оценить тонкость, глубину, яркость, оригинальность и богатство эмоциональных реакций, поставить это в пример другим.
Говорить о важности воспитания чувств на материале художественного произведения не означает умалять роль мышления. Мысль чувству не помеха, если первое не подменяет второго. Народная мудрость гласит: «Не ослабеет чувство оттого, что озаришь ты разумом его». Однако, когда речь идет об усилении влияния искусства слова на ребенка, о том, чтобы читаемые лучшие книги оставили в сознании ребенка след на всю жизнь, стали его отрадой, а в тягостные дни нравственной опорой, нам надо думать прежде всего, чтобы они затронули его душу. А все остальное только во имя этого.
Заканчивая, наметим ряд вопросов для диалога с детьми об эмоциональной реакции их на книгу:
· Как ты считаешь – прочитанная тобой книга – веселая, скучная, грустная, забавная, страшная, задумчивая, или какая-то другая. Выбери наиболее подходящее слово или добавь свое.
· Что в этой книге тебя взволновало? Обрадовало? Испугало? Удивило? Или вызвало какое-то другое чувство. Найди подходящее слово.
· Твои чувства в процессе чтения были одинаковыми или они менялись: сначала было одно, а в конце - другое? Если менялись, то как?
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.