Школа суперменов - [32]

— То есть она на машине приехала?

— Да, вон там машина остановилась. С ней еще один парень вышел, водитель, наверное. Постоял здесь у калитки, а потом обратно ушел... Высокий такой. Нездешний. Слушай, — Люсинэ выключила воду. — Что-то не так?

— Все отлично, хозяйка, — сказал Мезенцев. — Все просто здорово. Сейчас я схожу к жене в гостиницу... Сейчас.

Он взбежал по лестнице наверх, вошел в комнату, где лежали его вещи. Взял один из стульев, резким движением оторвал сиденье, перевернул его. Ко дну скотчем был прилеплен конверт из плотной бумаги.

Это был тот же самый стул и тот же самый конверт, что и пять дней назад. Полоски скотча были налеплены так же, как и пять дней назад.

И лишь одно отличалось — конверт был перевернут другой стороной.

Мезенцев усмехнулся. Привет от «жены».

Из самого конверта ничего не пропало. И ничего не добавилось. Там лежала все та же карточка для входа на территорию отеля. И написанные карандашом на обратной стороне два числа. Перестраховка от склероза.

Мезенцев, нервно улыбаясь, повертел картонку с обеих сторон, огляделся, ища какие-то другие скрытые знаки, но все было бесполезно. Можно было лишь гадать, случайно или намеренно Инга перевернула конверт, хотела она, чтобы Мезенцев знал о ее проникновении в тайник, или нет. И когда это было сделано — во время позавчерашнего визита под видом жены или раньше, тайно, пока Мезенцева не было дома... От этих вопросов в висках вдруг возникла тупая давящая боль.

Мезенцев не хотел гадать. Он хотел ясности. Сегодня был последний день путевки, и он хотел получить то, за чем приехал. Большой яркий взрыв, распространяющийся по всем нервным окончаниям. Секунды движения по грани между жизнью и смертью, чтобы потом элегантно соскочить на сторону жизни и ощутить эту жизнь до последней капли. Он подумал об этом и почувствовал дрожь нетерпения в икрах.

Инга или кто там еще, вам придется посторониться, потому что мужчина идет получать то, что принадлежит ему по праву.

Хотя бы раз в год.

2

Было начало двенадцатого, когда Мезенцев, беззаботно насвистывая нечто летне-пляжное, прошел на территорию отеля. Под мышкой он нес арбуз, а в левой руке держал полиэтиленовый пакет с пляжным полотенцем и спортивными туфлями. Карточка гостя была прикреплена к нагрудному карману его цветастой рубахи навыпуск. В отель можно было попасть разными способами, но Мезенцев выбрал верхний вход, через парк на холмах. За предыдущую неделю он несколько раз проходил пропускной пункт вообще безо всякой карточки и убедился, что это наиболее легкий маршрут.

Теперь он запросто кивнул охранникам, будто бы знал их тысячу лет, и зашагал дальше, шлепая вьетнамками по асфальту. Арбуз в его руках был предназначен вовсе не для еды — Мезенцев предварительно разрезал его пополам, удалил часть мякоти и вместо нее положил целлофановый пакет с оружием. Потом склеил арбуз, дал ему подсохнуть и отправился на завершающую часть своей путевки.

В гостиничном холле Мезенцев на миг остановился и быстро огляделся. В толпе полуодетых людей, снующих туда-сюда, заметить Ингу и ее мальчиков было непросто, тем более — надо же — Мезенцев не смог представить Ингу в купальнике. Она все время возникала перед его глазами в костюме, том самом пляжном или же строгом деловом, однако раздеть ее у Мезенцева не получалось, и он встревожился.

Но миг прошел, Инги не было, и Мезенцев двинулся дальше. У газетного киоска он остановился, пробежал глазами яркие глянцевые обложки и, не глядя на киоскера, проговорил:

— А украинские газеты бывают?

— Заходите в понедельник, — буркнул киоскер, промакивая платком вспотевший лоб. — Тогда будут.

— Тогда чего-нибудь про спорт, — сказал Мезенцев и бросил в блюдце перед киоскером несколько монет.

Тот забрал деньги, сунул Мезенцеву газету и протянул руку, чтобы высыпать сдачу. Мезенцев открыл ладонь, и туда легла твердая продолговатая карточка, универсальный ключ для гостиничных номеров на двенадцатом этаже.

— Спасибо, — сказал Мезенцев и сунул карточку в карман шортов. Газету он бросил в первую попавшуюся корзину для мусора. Это было примерно в половине двенадцатого.

Он еще немного пошатался по холлу, убивая время и убеждая себя, что никакой Инги поблизости нет. Он уже давно пытался убедить себя в этом, но в то же время подсознательно чувствовал, что на самом деле он хочет увидеть Ингу Зачем? Чтобы окончательно с ней разобраться? Или для чего-то другого? Нет, все же об Инге ему лучше было не думать вообще, мысли путались, сбивались, и Мезенцев понимал, что эта женщина превратилась в его проклятие — надо было тогда на пляже либо убить ее сразу, либо пробежать мимо, не оборачиваясь. Но он не сделал ни того, ни другого и теперь мучился, не понимая себя и не понимая ее.

Но когда до полудня осталось пятнадцать минут, вся эта суета как будто провалилась в специально открывшийся люк. Мезенцев вошел в кабину лифта, и та понеслась на двенадцатый этаж, наполняя Мезенцева восхитительными предчувствиями. Время все же пришло, несмотря на всяких там Инг.

Этаж сверкал стерильной белизной, словно был частью сверхэлитного госпиталя, где малейшая соринка немедленно выслеживалась сканером и уничтожалась специальной системой. Тихий гул кондиционеров плыл в ушах Мезенцева, и он улыбнулся, чувствуя тревожное щекотание под ложечкой — признак грядущего взрыва.