Школа с театральным уклоном (Школа для эмигрантов) - [2]
Пауза.
Пей чай, не слушай, все ерунда… Может, и съездим на рыбалку…
Серж. Ты не представляешь, какая красота там сейчас… Лодку возьмем, бабенку какую-нибудь позовем, чтобы она нас в избе поджидала, пожрать бы чего сделала… Потом в баньке погреемся…
Трубецкой. В такую жару?
Серж. Ну не в баню, так еще что…
Трубецкой. Опять какую-нибудь крокодилиху притащишь, а я смотри на нее! Нет, спасибо.
Серж. Можно и вдвоем ехать… А что ты, собственно, выдрючиваешь все! Можешь вообще не ехать. Валяйся себе на здоровье… Бабы ему, видите ли, мои не нравятся… Своих заимей, потом чужих хули!.. Ишь!.. Сколько у тебя баб-то было, что моих хаешь?.. Раз-два и обчелся!..
Трубецкой. Чай вон на штаны пролил.
Серж. Тьфу ты!.. (Стирает со штанов чай.) Знаешь, какие у меня бабы?
Трубецкой. Хорошо, хорошо…
Пауза.
Серж. Выпить хочешь?
Трубецкой. Не хочу.
Серж. Чего это?
Трубецкой. Так.
Серж. Я принес бутылку водки!
Трубецкой. Как принес, так и унесешь.
Серж. Нет, все-таки интересно!.. Сегодня ты, понимаешь ли, хочешь пить, завтра — нет, а я прыгай перед ним!
Трубецкой. Да не прыгай… Чего ты взъелся? Не хочу пить, потому что не хочу… Я тебе, собственно, должен объяснять что-то?
Серж. Злой ты все-таки… И чего я к тебе таскаюсь каждый день, будто занятия другого нет?
Трубецкой. Не таскайся…
Серж. Месяц как учебник получил, по которому уроки вести буду, — так нет же, в руки не брал… А у нас к Филиппинам отношение изменилось, следовательно, и в их географии что-то изменилось. Могу впросак попасть, а у меня ученичок есть один, страсть как сечет в географии — все знает…
Пауза.
Трубецкой. Давно хочу тебя спросить: как ты ведешь географию, если дальше своей деревеньки никуда не уезжал?
Серж. Ну хватит, хватит…
Трубецкой. Небось живописуешь лихо… «Течет река Амазонка, величаво неся свои воды»…
Серж. Да, да…
Трубецкой. И про Колизей небось паришь…
Серж. Парю, парю. А ты у нас все знаешь…
Трубецкой. Да уж немало.
Серж. Всюду побывал, все видел…
Трубецкой. Повидал…
Серж. Ага… Ты ж у нас князь, голубая кровь…
Трубецкой. Не чета вам, плебеям… Я князь! Я потомок! Моя фамилия Трубецкой! Да, я князь!
Серж. Князь, князь…
Трубецкой. А ты плебей.
Серж. Великий князь, потомок!.. Учителишка физкультуры. Нищий князь.
Трубецкой. Нищий, но зато князь. Ты тоже нищий, но плебей. Плебей!.. А я Трубецкой!..
Пауза.
Серж. Зачем ты меня обижаешь?
Трубецкой. Я?!..
Серж. Какая тебе в этом радость-обидеть человека? Меня? Я ж к тебе в гости пришел. А ты…
Трубецкой(садясь в кровати). Не обижайся.
Серж. Право, что я тебе сделал… Мне иной раз кажется, что ты меня можешь просто, ни за что, избить, сломать руку… Но ты же князь, ты должен быть великодушным. Тем более если я плебей.
Трубецкой. Ты что, действительно обиделся?
Серж. Любовь верноподданных силой и злом не завоюешь! Их надо лаской брать, любовью.
Трубецкой. Легче любить одного всем, чем одному — всех… Вот дай мне неограниченные материальные блага, надели любовью ближних, и когда я достигну всего желаемого на земле, в жизни повседневной, тогда я буду всех любить и обо всех заботиться…
Серж. Ишь, чего захотел! Так бы и я всех любить смог!..
Трубецкой. Ты не сможешь.
Серж. Это почему?
Трубецкой. Потому что тебе не нужны все материальные блага. Тебе прибавь четвертной к зарплате, прояви к тебе благосклонность пара шлюшек ты разжиреешь и позабудешь обо всем… Кровь в тебе красная,
Серж. Ты спишь!
Трубецкой. А тебя я люблю!
Серж. Все равно ты сволочь!
Трубецкой. Люблю, потому что ты несчастен, как и твой монарх.
Серж. Ты больше, чем сволочь!
Трубецкой. Давай водки выпьем?
Серж. Давай… Только ты не решай за меня, счастливый я или несчастливый.
Трубецкой. Мне иной раз кажется, что у тебя под пиджаком голое тело. Только воротничок, манишка и манжеты. Хорошо, если чистые.
Серж(доставая из сумки бутылку водки). Давал бы ты платные уроки самбо, был бы в порядке, а то факультатив в школе ведешь… К тебе ходят только бездарности… Все эти поганцы мнят из себя гениев… Все Гамлеты, Джульетты и Роберты де Ниро… И надо же удумать школу с театральным уклоном, в артисты с малолетства готовить! И вот ведь поганцы — все они личности, их не тронь… Как бы не задеть ихнего самолюбия!.. Они ведь творцы, для высокого призваны!.. Что им мы с тобой!.. Подумаешь, учитель физкультуры и географии! Тут искусство, а не глупости!
Трубецкой. Не-ет!.. Меня уважают. Чувствуют во мне князя.
Серж. Силу твою любят, но не уважают, если на то пошло! Мускулатуру… Но я-то… Тебя хоть любят, а я вообще никто… Эти козявки противные!
Трубецкой. А с чего они должны уважать кого-то! За что? За усы и вставную челюсть?.. Мы их должны уважать, а не они нас.
Серж. Это за что?
Трубецкой. За то, что у них зубы свои. В них мир, целый всеобъемный мир, которого нам с тобой, сколько ни напрягайся, не понять!.. Для нас обыкновенная вещь, для них — вселенная! Все предельно просто… У меня мальчишка из второго класса отрабатывал прием с чучелом, ахнул его об пол, да так, что обшивка лопнула, оттуда опилки на пол, мальчишка в слезы, задыхается… «Я его убил! Убил!..» Полчаса пришлось успокаивать, даже подзатыльник дал, пока он не понял, что оно — не живое… Потом он неоднократно грохал об пол чучело, но ему было уже наплевать… Равнодушие. Мир для него стал другим, он стал воспринимать его, как мы… Я разрушил его мир!..
![Мясо снегиря](/storage/book-covers/f5/f5e15cabe0e0f8470c51265b6420b42dfb64c40a.jpg)
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
![Река на асфальте](/storage/book-covers/60/6064464956d1fa0e0f1180bfc5d8639d2847de91.jpg)
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
![Леонид обязательно умрет](/storage/book-covers/c0/c054f047830df442bf5eabab7bf4bc0848d26ce6.jpg)
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
![Пальцы для Керолайн](/storage/book-covers/28/28d81c75b40cf55d92480be2a4de4761b22d44f2.jpg)
«Пальцы для Керолайн» – история трех братьев, рожденных отцом-евреем от женщин разных национальностей: индианки (брат Шива), китаянки (Мао) и русской (Алексей). Все матери при разных обстоятельствах умерли. Три истории совершенно неправдоподобные и нелепые. В них – шантаж, экстрасенсорные способности, разного рода драки и очень много секса. Главный мотив – потеря братьями пальцев. А русский брат, младший, долгое время остается с пальцами, из-за чего и переживает. Не чужой ли он в семье?..
![Последний сон разума](/storage/book-covers/e0/e09a7fdb03075cc6d33f43afcc7496bfca9e823d.jpg)
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
![Пространство Готлиба](/storage/book-covers/ed/ed74b37cf3af66866d726ebf1985572cf2fae85e.jpg)
В "Пространстве Готлиба" воспроизведены поиски своего "Я" между воображаемым прошлым и хрупким настоящим. Главная тема романа – история любви двух инвалидов, Анны и Евгения, в силу обстоятельств вступивших в переписку. Верность и предательство, страстная любовь и лютая ненависть, мечты о счастье и горькое отчаяние, уход от суровой реальности в спасительную мистификацию сплелись в этом виртуальном романе с неожиданным и непредсказуемым финалом.
![Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы](/storage/book-covers/0c/0c3f1b7600d0e5c72ec4c5c673d84c6bdb8b34fd.jpg)
В сборник входят пьесы одного из наиболее интересных и значительных современных драматургов США. Творчество Стейвиса отмечено масштабностью и остротой проблематики, выразительностью характеров, актуальностью сценических коллизий. Его пьесы — это драмы идей, здесь обретают голос известные исторические личности — Галилей, Джо Хилл, Джон Браун.
![Светильник, зажженный в полночь](/storage/book-covers/7c/7ce240daef382a2c1e7deb15bb1feee12ed460ce.jpg)
В пьесе одного из наиболее интересных американских драматургов XX века Галилей бросает вызов религиозным догмам, встречает сопротивление церкви и ведет борьбу с невежеством, страхом и унынием.
![Сомнение: Притча](/storage/book-covers/e9/e9e16adbe510bb92a43b8b9bb8cf90ea91934692.jpg)
Действие пьесы разворачивается в 1964 году в католической церковной школе в Бронксе. Директор школы, строгая и требовательная монахиня, сестра милосердия, Алоизиус Бьювер, теряется в смутных сомнениях относительно отца Флинна, священника церкви, при которой существует школа. Она собирает своих преподавательниц (также монахинь) и намекает им, что со священником что-то не в порядке и что они должны быть бдительными и сообщать ей о всём, что им покажется странным или необычным. Пьеса получила Пулитцероскую премию и Тони за лучшую пьесу в 2005 году.
![На дне. Избранное](/storage/book-covers/3b/3b9962976b642643ffab8cdce3046dd3cd866722.jpg)
Максим Горький (псевдоним Алексея Максимовича Пешкова; 1868–1936) — едва ли не самый известный и вместе с тем самый «непрочитанный» писатель XX века. Его творческое наследие огромно и разнообразно. В этом томе, составленном на основе современных школьных программ по литературе, перед читателями предстанет разноликий Горький — не только автор самобытной прозы и драматург, но и поэт, а также публицист. Возможно, те, кто окончил школу в советские времена, уже вместе со своими детьми откроют для себя новый образ этого художника слова — способного не только вовремя выпустить пропагандистский роман «Мать», но и прозревавшего сокровенные тайны человеческой натуры и людского сообщества.
![Достигаев и другие](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.