Школа на Роковой Горе - [8]

Фроди тоже "переоделась" в роскошное платье изумрудного цвета. Лишь я осталась в прежнем наряде. Он меня вполне устраивал. Учитывая, что изменить его я не могла. И, когда эта весёлая троица двинулась вперёд, я высоко задрала свои курносый нос и, с видом ущемлённого самолюбия, осталась стоять на месте. Через два шага они обо мне вспомнили.

– Почему стоишь? - поинтересовался Алан, неожиданно переходя на "ты".

– Не пойду с вами, злые вы, - обиженно ответила я.

– Куда ты денешься, - вздохнул молодой человек, подхватил меня на руки и лихо вскочил на спину своему черногривому любимцу.

Я хотела, было, возмутиться, но тут моё внимание привлекли Генрих с Фроди. Они тоже были верхом (откуда взялись лошади?). Причем, Фроди на белой лошади, а Генрих на чёрной, как и у Алана. Они вели под уздцы ещё одного чёрного скакуна. Алан между тем обратился ко мне:

– Почему мадмуазель не пожелала провести с нами вечер?

– Мадмуазель не умеет одним только усилием воли изменять свой внешний вид, - заявила я, - А в моём наряде разве покажешься в приличном обществе. Вы-то эвон как вырядились!

Все засмеялись.

– Что угодно можно назвать приличным обществом, но только не ту компанию, которая собирается в "Весёлом Роджере", - сказал сквозь смех Генрих, - Не беспокойся насчёт внешнего вида. Это только для мужчин условие - являться туда при шпаге. Клинок невозможно прицепить к джинсам, согласись. А вот прекрасную девушку, такую как ты, там примут с радостью, даже если ты мешок на себя наденешь. Что же до Фроди, то не обращай на неё внимания. Она у нас известная любительница дорогих безделушек. Да, кстати, не желаешь ли поехать верхом?

Я с радостью перебралась на чёрного жеребца. Алан, хоть и был сердит на Генриха за то, что тот напомнил мне о возможности пересесть на другую лошадь, всё же соизволил спешиться и помочь мне взобраться в седло, так как наездница из меня никудышная. И мы вновь двинулись в путь.

Приехали мы в замечательное место. Я не ожидала, что в заведениях с таким говорящим названием может быть настолько хорошо. Не было пьянки в общепринятом смысле этого слова. За деревянными свежеоструганными столами сидели люди, про которых и в самом деле можно было сказать - пираты. Но они не шумели и не буянили, а просто громко о чём-то спорили. В споре принимала участие вся таверна. По-моему, они обсуждали нечто противозаконное. При нашем появлении разговоры стихли. Все присутствующие разом встали. Я немедленно ощутила на себе восторженные взгляды. Генрих и Алан сняли шляпы и учтиво кивнули разбойникам. Я же не удержалась и изрекла:

– Можете сесть, господа!

Вся таверна дружелюбно загоготала. Пираты заняли свои прежние места. Я спросила Генриха шёпотом:

– Генрих, почему все вставали?

Генрих ответил в тон мне:

– Приветствовали прекрасных дам, и, наверное, отдавали честь Алану.

– А почему ты сказал, что Алан - преступник?

– Так он и есть преступник. Он стоит за многими противозаконными действиями в Секторах. Кроме того, некоторые правонарушители находят защиту в его лице.

– А что, их так много?

– Достаточно, чтобы очень уважать Алана.

– А что за преступления?

– Запрещённые дуэли, злоупотребление магией, разбой…

Я осеклась. Куда меня занесло!!! Не хватало ещё проблем на мою голову.

– Зачем они всё это делают? - спросила я, когда немного пришла в себя.

– Не бойся, - сказал Генрих, заметив моё смущение, - ребята так развлекаются. Ты привыкнешь… со временем.

По всей видимости, ребята умели развлекаться и по-другому. Они решили посоревноваться в стрельбе из арбалета. Смелый малый на спор встал у стенки, кто-то откопал на кухне яблоко, которое установили самоубийце на голову. Деятели сняли со стены арбалет. Дальше я стала наблюдать с удвоенным интересом. Желающих пострелять оказалось великое множество. Хозяин заведения принимал ставки. Ставили в основном на Генриха, хоть он и отказывался, упирая на то, что занят обязанностями гида. Однако общественное мнение перевесило. Состязания начались. Каждый раз, как раздавался звон тетивы, у меня дух захватывало. Я еле сдерживалась, чтобы не закрыть глаза.

Однако через несколько минут после начала этой увлекательной игры я поняла, что жизни отчаянного малого ничто не угрожает. Стреляли все отменно. В глазах, по-видимому, ни у кого не двоилось. Всё же через некоторое время выделились лидеры. Анри, кстати, в их числе. Дальше на попадание уже не спорили. Лидеры даже со ста шагов попадали в муху. Стали спорить, кто сумеет попасть в центр мишени. В качестве мишени служило всё ещё яблоко, но уже другое - маленькое, как голубиное яйцо. В конце концов, Анри выиграл. Его шумно поздравляли. Самоубийца у стенки заскучал. Он, видимо, ставил на кого-то другого. Я решила его развеселить и громко объявила, что берусь перекрыть рекорд Генриха при условии, что все деньги поступят на счёт несчастного самоубийцы. Все заинтересовались, хоть никто и не поверил, поэтому согласились на мои условия.

Мне сунули в руку заряженный арбалет. Он был довольно таки тяжёлый. Я еле его удержала. Анри, ехидно улыбаясь, объяснил, что нужно делать, чтобы эта штука выстрелила. Оказывается, нужно было прицелиться и нажать на курок. Я стала прицеливаться. Парень у стенки побелел, как привидение. Впрочем, если бы я целилась в яблоко, он бы, может, и стал привидением в очень неотдалённом будущем. Но в момент выстрела я отвела прицел сильно вправо и попала в чучело совы на каминной полке. Сова упала на пол. Парень ожил. Вся таверна разразилась аплодисментами и хохотом. Я встала на ближайший стол и раскланялась. Бурные аплодисменты переросли в овацию. Деньги, естественно, отдали самоубийце. Он немедленно извлёк из воздуха незабудку и вручил её мне.