Школа - [17]

— Ты говоришь, как моя мама.

— Все женщины это понимают.

Беспросветная тоска захлестнула его.

— Но раз уже всё равно мы с тобой переступили эту черту, почему бы не попробовать? И потом, я нисколько не сомневаюсь, что наши отношения станут рано или поздно известны моим… моей бывшей невесте. Разве будет лучше, если вся эта история всплывёт со скандалом за день до свадьбы?

— Кто им расскажет об этом?

Его рот саркастически скривился.

— Есть тут один… Или даже не он один… Да мало ли кто!

— Ты Станислава Артемьевича имеешь в виду? Зря. Он человек вполне надёжный и болтать лишнего не станет.

— Да? Он не произвёл на меня такого впечатления. Прости, но я всё же намного старше тебя и опытнее. Я лучше знаю людей.

«Боже! Какая пошлая, тупая бравада!» — воскликнул он про себя.

Он сам не верил своим собственным словам. Кто тут опытнее? Кого он имеет в виду? Этого неврастеника, которому мерещатся покойники? Алкоголика и бабника?

— Ты изменишь о нём своё мнение, когда познакомишься поближе.

— Не успею.

Она потрепала его по голове, как расшалившегося щенка.

— Посмотри за окно. Вернись к реальности.

Его взгляд машинально выполнил её просьбу. На фоне сереющего с рассветом неба кружилась беспросветная вьюга.

— Ты считаешь это надолго?

— За неделю можно ручаться, а что дальше — никто не знает.

— Но я же здесь сопьюсь!

— Даже рядом со мной?

Он опять сморозил глупость. И даже не глупость: за такие оговорки по Фрейду девушки не прощают. Сравнивать её общество и бокал коньяка! Молодец!

— Прости, я совсем стал заговариваться.

Да, нужно пользоваться своим статусом больного, пока не иссяк ресурс. А то не известно, в какие дебри его может завести беспутный язык.

— И всё-таки я не понимаю вот чего, — вдруг снова понесло его. — Эта ваша… Анна Владимировна…

— А что с ней?

— Мне одному кажется, что её танец прошлой ночью — это чересчур для школьного учителя? Тем более, в её возрасте.

Виктория Павловна пожала плечами.

— Им скучно. Развлекаются, как могут.

— А тебе?

— Ты хочешь спросить, танцевала ли я когда-нибудь на рояле?

— Нет! Вовсе нет!

— Спешу тебя успокоить: у меня другие способы для избавления от скуки.

— Меня научишь?

Она непринужденно засмеялась.

— А ты умеешь быть хитрым.

Её губы снова прикоснулись к его губам.

— Хочешь меня?

* * *

Метель к полудню только усилилась. Виктор Игнатьевич попытался выйти на улицу, но потерпел полное фиаско. Его чуть не уронило на землю бешеным ветром, и несколько ледяных осколков пребольно впились в его щёки.

Расставшись уже засветло с Викой, он пропустил завтрак, и ни о каких проверках больше не помышлял. Хватит с него. Валялся в постели. Думал. Боролся с собственными мыслями и выводами. К обеду всё же появился на публике, пряча глаза в пол.

Как ни странно, и вопреки его ожиданиям, к нему отнеслись доброжелательно. Если два предыдущих дня его попросту игнорировали, то сейчас он поучаствовал сразу в нескольких вежливых светских разговорах ни о чём. Никто не делал непозволительных намёков, и даже «кавалерист» наш, Станислав Артемьевич, не отличился какой-нибудь гадкой выходкой, а просто поздоровался, узнал мимоходом о состоянии здоровья и посетовал на бурю:

— Ненавижу эту, кроющую мглою небо! — в сердцах воскликнул он.

Их вчерашние разногласия никак не отразились на его игривом умонастроении, и честные его глаза смотрели на инспектора без всякого скрытого лукавства.

С Анной Владимировной тоже избежать встречи не удалось, как он ни старался. Почему-то ему казалось, что она прочитает на его лице презрительную насмешку. Или, упаси Господи, осуждение.

— Вы, мне сказали, большой знаток литературы? — осведомилась она.

Он не стал уточнять, кто сказал — и так было ясно. И отнекиваться не стал в виду бесполезности — только разговор затянется.

— Да, знаете ли, это был мой любимый предмет в школе.

Если она захочет проверить сделанное заявление на истинность, то конфуз ему обеспечен. Но она не захотела.

— А история? — искренне удивилась она. — Как же история?

— В пределах программы: Суворов, Кутузов, Иван Грозный, Пётр Первый…

— Понимаю. С преподавателем не повезло. — Она не спрашивала, она утверждала. — Вы бы посетили и мой урок, а то как-то несправедливо: к Станиславу Артемьевичу зашли, а ко мне — нет. Я ничуть не хуже его.

Его передёрнуло от одной мысли, что он там может обнаружить, если всё пойдёт по их планам, в которые они его как бы случайно посвящали.

— Непременно зайду к вам. Буря, которую так не любит Станислав Артемьевич, мне в этом подсобит.

— А вы прелюбопытнейший субъект, Виктор Игнатьевич! — погрозила она пальцем.

Что уж она разглядела в его невинной реплике насчет бури, одному дьяволу известно. Ну, это ладно. Только бы она не начала с ним обсуждать прошлую ночь. Или Викторию Павловну.

— Мой бывший муж был очень похож на вас. До того дотошный, что, казалось, он не мог просто так встать на каком-нибудь месте, пока не убеждался, что оно находится в геометрическом центре Солнечной Системы.

А эта иносказательная эскапада зачем? Она только что назвала его нарциссом, да?

— Это его в конечном итоге и погубило, — продолжила словоохотливая сегодня не в меру Анна Владимировна.