Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка - [17]

— А что случилось? — я глянул на согбенного Юшу, так и не сменившего позу орла, и осторожно высказал догадку: — Вы что, Анатолия Ефимовича арестовали?

— Совсем офонарел киндер, — грустно прогудел Юша и скорбно глянул на майора. — А ведь это — наша смена… Не дай Боже, твоя.

— Да что происходит? — повторил я, тревожно нахохлившись.

Юша тяжело поднялся, хрустнул костями и отряхнул мятые штаны неопределённого цвета.

— Страус пропал, — коротко сообщил он.

— Фактически говоря, страусёнок, — дополнил майор.

— Фактически говоря, страусиха, — завершил мрачную картину шкипер Юша. — Лизавета.

— Как — пропала? — растерялся я. — Сбежала?

Это было странно. Вечером после закрытия зоопарка страусов запирают в птичнике. Там две отдельные секции для каждой семьи и ещё несколько на всякий пожарный. По именам я этих птах слабо помню, они мне не родственники. Но знаю, что у одной семьи есть детёныш, эта самая Лизавета, а другая семейка — бездетная. Вообще-то у страусов процветает многожёнство. Две-три самки на одного мужичка. И плодятся они, как кролики. Одна кладка бывает до 60 яиц. Куда эти яйца девают, я пока не разобрался. Может, в другие зоопарки, может, в магазины продуктовые. Одно яичко на полтора килограмма тянет, целую ораву можно омлетом накормить. А нашему зверинцу лишние страусы без надобности. У нас их, считая Лизавету, семь штук. В каждой семье по две мамки. Лизку отселили в отдельную секцию: собирались ей тоже со временем супруга подыскать. А что если на неё уже накатила пора половой зрелости, в башку сперма стала бить? Вот и решила девица пуститься во все тяжкие.

— Юша считает, что не сама она сбежала, а кто-то её спёр, — сообщил мне майор. — А что, Ефимыч, страусов жрать можно или как?

— Чего ж их не жрать? — хмуро откликнулся шкипер. — Мы на зоне даже овчарок конвойных жрали. Это когда я на северах срок мотал. Главное — приманить, чтобы дубак не заметил. Конвойник, в смысле. Они, по ходу, дурные, эти овчарки. Злобные, твари, но тупые. Хотя вкусные… Мясо полезное, особенно для тубиков.

— Что с вас взять, — усмехнулся кожаный. — Вы, говорят, и людей в лагерях жрали.

— Было дело, — признался Юша. — Но в основном — мусоров. Только их долго в уксусе надо вымачивать, дюже вонючие… Не то что овчарки. Собака — хавчик изысканный. Мы их так и называли — гуляш без намордника.

— А что, бывает гуляш в наморднике? — весело уточнил следак.

— Бывает… Когда ваши псы конвойные надевают шлемы, опускают на рожи пластиковые забрала и молотят резиновыми дубиналами по чём ни попадя. Гуляш по коридору, отбивная по рёбрам. Вот такое, Шурик, меню лягашеское, — обратился шкипер уже в мою сторону.

— Хороший у нас с тобой разговор получается, Анатолий Ефимович, — заметил следак. — Душевный.

— Это как водится…

О хирургах, козлах недоеных и полёте страуса над Африкой

Версия с похищением Лизаветы казалась мне маловероятной. Какому болвану придёт в голову ночью тайком пробираться в зоосад, чтобы утянуть страуса?! Тем более эти птахи незнакомцев не жалуют. Только знакомцев типа Раиски Сигизмундовны, здешней смотрительницы. Вообще-то Раиска никакая не Сигизмундовна, её так прозвали за пламенную любовь к страусу Сигизмунду, папашке невесть куда сгинувшей Лизаветы. Эта троица вечно вместе кучковалась, за что Раиске постоянно доставалось от главной птичницы — начальницы орнитологического отдела Светланы Семёновны.

Сомнения я попытался изложить дяде Толе и следаку, но Юша сразу меня заткнул, махнул своей здоровенной медвежьей лапой:

— Шурик, не гони гамму, тебя только не хватало. Менты уже всё накопали, что смогли. Дверь в вольер взломана. Следы борьбы на земле остались, даже перья. Тащили тушку два бугая, если верить ихнему криминалисту. Но чётких отпечатков подошв не осталось. Старый приём, им ещё уркаганы пользовались в царские времена: обувку тряпьём обматывали, чтобы чисто работнуть и не натоптать.

— А то теперь не так, — хмыкнул подошедший эксперт-криминалист, сутулый мужчина с тоскливым взглядом сахалинского каторжника. — Только всё проще: на ноги — бахилы больничные, на руки — хирургические перчатки. Таких домушников и называют "хирургами". Но эти точно не хирурги. Хотя перчатки у них тоже были, я думаю. Потому что пальчиков нигде не видать. Но собачки страусиную тушу унюхали. Ребята уже по следу пошли.

И криминалист побежал вдогонку следственной группе.

— Вот тебе и гуляш без намордника, — заметил кожаный следак.

— Женя, не драконь, — поморщился дядя Толя. — Майор, блин, Пронин. Толку с вашей своры, как с козлов недоеных. Вы меня уже пару раз чуть не упекли: то за кенгурят побитых, то за лебедей… Я у вас дежурный душегуб. Хоть Лизку-то на меня не вешай, страусиного бога побойся.

Полицист сильно смутился и не нашёлся, что ответить, кроме традиционной отмазки "кто старое помянет". Но это бормотание перекрыл плач Сигизмундовны на плече Семёновны. Главный орнитолог утешала молоденькую кипершу недалеко от страусиных кормушек. Рядом терпеливо топтался долговязый парень из свиты майора Левашова.

— Надо Светлану поспрошать, — сказал Юша. — Я по страусам не особый спец, а вопросы есть.