Шизофренияяяяяяяя - [3]

Я подождала еще секунду – и сделала это: вытащила рецепт из сумки и выкинула в урну, которая стояла тут же, у входа. И охранника не побоялась – а вдруг заметит и доложит?

Он полетел на дно беззвучно и там замешался с какими-то другими отбросами. Бесславная бумажная смерть. Но мне некогда было думать о прощальной панихиде. Я должна была идти дальше.

Навстречу мне, к моей двери, шли женщина и ребенок. Ребенок, слегка испуганный, но больше, пожалуй, любопытствующий, посмотрел на меня и показал мне язык.

Я ответила ему тем же и заметила, что ему это понравилось.

Должно быть, решив, что все взрослые готовы играть с ним в эту игру, он показал язык и охраннику, который все еще стоял у двери, придерживая ее рукой и глядя мне вслед. Охранник игру не оценил. А жаль, потому что ребенка это могло приободрить.

Тогда я разозлилась на охранника и тоже показала ему язык.

Он пожал плечами: мол, ты уже не в нашем ведомстве – вытворяй что хочешь.

Ну, я и буду вытворять. И обо всем, что вытворяю, напишу в этом дневнике. Только сначала объясню вам, в чем все-таки моя цель.

Чуть позже объясню, потому что сейчас у меня свидание с миром.

Глава 2. Выдержки из свидетельства о выписке – чтобы вы поняли, с кем имеете дело

Из истории болезни № 3518

Диагноз: шизофрения

Пациентка поступила в отделение в тяжелом состоянии. Из симптомов: при поступлении – полное безучастие, перемежающееся короткими фазами истерического смеха, затем, с течением времени и в процессе налаживания контакта с лечащим врачом – неадекватное восприятие окружающей действительности, неспособность вспомнить информацию о себе и о своей жизни, попытки определить себя через придуманные образы и заимствованные из литературы имена…

(Тут я пропускаю перечень сложных терминов, процедур и лекарств – даже мне скучно.)

В данный момент совершенно стабильна. Опасности для окружающих не представляет. Покладиста и ответственна. В последнее время самостоятельно являлась на пост для получения лекарства. Выписывается домой под надзор патронажной сестры и с обязательным условием еженедельного посещения стационара.

(Я очень ответственна, в этом вам еще предстоит убедиться.)

Лечащий врач – такой-то.

Старшая сестра – такая-то.

Главный врач – такой-то.

(Я, пожалуй, тоже подпишусь и повешу бумажку на стенку кухни между чайником и хлебницей.)

20 апреля…

(Год неразборчив, на его месте чернильная клякса от не в меру разрыдавшейся печати. Но мне по барабану, меня этот год устраивает в любом случае.)

Глава 3. Цель № 1

Итак, моя цель.

Я сейчас вам все объясню, и вы перестанете удивляться.

А, может, наоборот, удивитесь еще больше.

В любом случае, я затеяла то, что затеяла, и теперь уже ничего не изменить. И к лучшему.

Сижу я сейчас у себя дома за кухонным столом, к которому мне снова пришлось привыкать, и пишу эти строчки, покусывая намазанную маслом корочку.

Корочка – важный фактор противодействия моему решению, ведь она такая вкусная и хрустящая, что, кажется, просто воплощает здоровую радость нормального мира.

А меня вот тянет в ненормальный, в тот, который украли у меня таблетки.

И тут мы, наконец, подходим к главному – к моей идее.

Видите ли, после того, как меня подлечили (слово «вылечили» употребить не могу, ибо мой недуг неизлечим), я все больше и больше прихожу к выводу, что моя жизнь стала намного преснее, чем была тогда, когда я существовала в пограничном мире.

Там было интереснее. Там было ярче. Там не было границ для мысли, вообще никаких. И я могла погружаться в себя так глубоко, как хотела, совершенно не встречая препятствий.

Я могла обнаружить в заветных уголках собственного, как правило, нищенского в здоровом состоянии, «я» все что угодно и кого угодно.

Я могла пастись с кентаврами и летать на хвосте бумажного змея. Я могла вспомнить нехитрые тона первобытной песни и сама превратиться в тростниковую дудку, вырезанную нечаянным умельцем. И пропускать звуки через себя. И сама становиться звуком и на самой себе изучать воздействие себя как звуковой волны на скалы, дюны и кору древних кедров. И здороваться с эхом и чувствовать, как оно пожирает меня без остатка, чтобы изрыгнуть прямо в ухо пастушку, который все еще возится с дудкой.

И разве можно променять все это на очередь в булочную за свежим хлебом с хрустящей корочкой, которую потом так приятно намазывать маслом и класть в рот?

По зрелому размышлению (еще там, в больнице, хотя там и не было таких вкусных корочек), я пришла к выводу, что нет, нельзя!

И вот я сижу за кухонным столом, прислушиваюсь к редким звукам на лестничной площадке в тревожном ожидании патронажной сестры и еще раз сверяю свои нынешние ощущения с идеей. И что бы вы ни говорили, идея перевешивает.

Поэтому я буду придерживаться того плана, который выработала перед выпиской. Вот он.

Я хочу добиться невозможного.

Вернее, невозможным это считают врачи, я же убеждена, что этим словом называют лишь то, что пока не встречалось и не бывало, но обязательно еще будет и встретится.

Так почему бы мне не стать первооткрывательницей?

А открывать я собираюсь безвизовый режим между здоровьем и безумием. И я сама стану и обладательницей заветного паспорта, и пограничником, дающим добро на въезд.