Шишкин - [102]

Иван Иванович стоял у самого края поля, не отрывая глаз от ликующих цветов.

— Я случайно, — начала я.

— А я второй раз прихожу. Дочь открыла эту прелесть и прибежала в венке из ромашек. Осторожнее! Вы чуть не раздавили! — И, нагнувшись, он выпрямил примятый мною роскошнейший куст.

Таким — влюбленным в каждый цветок, в каждый кустик, в каждое деревцо, в наш русский лес и полевые равнины — я всегда вспоминаю Ивана Ивановича Шишкина».

Женщины чутко улавливали эту внутреннюю красоту в нем. Любили его. И он не был равнодушен к красоте женской. За границей, перед самым возвращением на родину, отдал дань столь понятным для юности увлечениям — «шлялся и мотал деньги с хорошенькими девочками». Впрочем, позже такого уже не повторялось. Но зато истинная любовь щедро одарила его в зрелые годы.

Достаточно взглянуть на портреты Е. А. Шишкиной и О. А. Лагоды-Шишкиной, чтобы понять, женщины красивые были преданны ему. Добрый семьянин, заботливый отец, он до конца жизни был верен дому родительскому, помогал родным, как мог. Посетив весной 1884 года Елабугу, увидел там племянника — сына умершего брата Николая и, узнав, что он желает быть художником-пейзажистом, увез его с собой в Петербург. Зиму тот работал усердно, но весной решил стать актером, пристрастился было к театру, но уехал в Елабугу, где и умер от чахотки. Иван Иванович тяжело переживал смерть юноши: на нем кончался мужской род Шишкиных, жалел о погибшем незаурядном даровании.

С конца восьмидесятых годов будет жить в семье Шишкиных, в Петербурге, племянница его Александра Комарова, дочь Е. И. Комаровой, приехавшая из Уфы учиться в Академии художеств — первый, как уже говорилось, биограф Ивана Ивановича, оставившая бесценные о нем воспоминания.

Нельзя не привести здесь и еще одного семейного предания. Иван Иванович, видимо, в один из последних приездов на родину, пережил последнее серьезное увлечение. Была в городе на Тойме женщина, которою увлекся он. Был и ребенок. К сожалению, трудно теперь узнать в подробностях историю последней любви Шишкина, и можно только гадать, почему не был заключен церковный брак. Правда, известно, что церковь весьма неохотно идет на такой шаг. И даже сам обряд венчания в таких случаях лишен торжественности и включает покаянные молитвы.

Он был интересен в разговоре. Интересен верными, глубокими, подчас неординарными суждениями, идущими вразрез с общепринятыми. Насколько притягательны они были, можно судить по тому, что с ним любил беседовать вновь назначенный на должность конференц-секретаря Академии художеств вместо уволенного за взяточничество и махинации граф И. И. Толстой, которому Иван Иванович высказывал свои суждения о роли и назначении Академии.

У И. И. Шишкина же в доме собирались на свои «среды» передвижники, что, конечно же, характеризует их отношение к «лесному царю».

О глубокой внутренней работе мысли можно судить хотя бы потому, как, оттолкнувшись от общей мысли К. А. Савицкого «затеять картину с медведями в лесу», Иван Иванович приходит к полотну «Утро в сосновом лесу», в котором угадывается величайший философ, высказавший ясно и полно учение свое, заключающееся в познании, постижении и приближении к Богу своему — природе.

Глава пятнадцатая ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ

К. А. Савицкий написал по эскизу И. И. Шишкина медведей в картине «Утро в сосновом лесу», но подписи своей на картине первоначально не поставил. Не поставил, ибо, по-видимому, осознавал, что его предложение изобразить медведей в лесу явилось лишь поводом для написания Шишкиным полотна, более глубокого по содержанию. И чуткая критика уловила разницу материала. «Уйдите взглядом в этот седой туман лесной дали, в «Медвежье семейство в лесу» или в прихотливую чащу его «Дебрей», — писал рецензент, литератор В. М. Милеев, — и вы поймете, с каким знатоком леса, с каким сильным объективным художником имеете дело. И если цельности вашего впечатления помешает что-нибудь в его картинах, то никак не деталь леса, а, например, фигуры медведей, трактовка которых заставляет желать многого и немало портит общую картину, где поместил их художник…»

На XVII передвижной выставке картина была выставлена за подписью одного Шишкина. Ее приобрел П. М. Третьяков. В рецензиях фамилия К. А. Савицкого не упоминалась. Выставка в Петербурге закрылась 2 апреля, а 12 апреля на открывшейся в Москве, в Московском училище живописи, ваяния и зодчества выставке, посетители могли увидеть на картине «Утро в сосновом лесу» рядом с подписью И. И. Шишкина фамилию К. А. Савицкого. Под этими фамилиями картина была обозначена в московском каталоге.

Сам К. А. Савицкий писал 4 марта 1889 года родителям жены Дюмуленам: «Не помню, писали ли мы Вам о том, что на выставке я не совсем отсутствовал. Затеял я как-то картину с медведями в лесу, приохотился к ней. И. И. Ш-н и взял на себя исполнение пейзажа. Картина вытанцевалась, и в лице Третьякова нашелся покупатель. Таким образом убили мы медведя и шкуру поделили! Но вот дележка-то эта приключилась с какими-то курьезными запинками. Настолько курьезными и неожиданными, что я отказался даже от всякого участия в этой картине, выставлена она под именем Ш-на и в каталоге значится таковою.