Шипы Черного Ириса - [34]

Не слишком-то и хотелось! Главное, что живой остался, а с остальным разберемся.

— Понимаю, хотя и не все. Только это ничего не объясняет, — сказала я.

— У меня есть только одно предположение: та часть моей сути, что все-таки успела до тебя добраться и впитаться в тело, стала твоей сутью. Маленькая часть меня.

— Хотите сказать, что внутри меня вы?!

Амадей рассмеялся. Громко и с наслаждением, закинув голову.

— Видела бы ты себя сейчас! — простонал он сквозь смех. — Тебе действительно настолько ненавистна мысль об этом?

Я промолчала.

— Не переживай. Эта суть твоя и только твоя. У меня даже есть надежда, что она смогла стать частью твоей души. Потому что будь это естество все еще моим, то никогда бы оно не пожелало смерти мне. Для этих существ мы — боги. Мы их создаем своей волей, своей силой и магией. Смысл их существования в нашей защите. Если бы моя суть не стала частью твоей души, то ты бы не смогла ей так легко управлять с самого начала. А учитывая, что она желает смерти мне, ибо защищает тебя, она только твоя. Жаль только, что ее в тебе слишком мало, чтобы ты стала Рокто.

Я немного подумала, усваивая новую информацию. Она почему-то усвоилась легко. Он не лгал мне. Я знала это точно. Мое сознание и сознание существа внутри приняли его слова, как единственно верную истину. Она легла на мое мышление тонким слоем лака, словно бы закрепляя его. Странное ощущение.

— Хорошо, — наконец кивнула я. — Вы говорите, чтобы я не называла это зверем. Тогда как?

— Вампиры обычно называют это просто сутью. Но у абсолютного большинства уходят века на то, чтобы из крохотной искры вырастить язычок пламени свечи. У тебя внутри уже есть свеча, и она уже горит. Я называю мою суть Рэсэ. У них нет пола, как у людей или других существ. Они существа духовные. Но принято думать, что суть немного женщина, как Вечность, — он произнес последнее слово, как имя и с большим почтением в голосе. — Я склонен верить легендам, ведь наша суть, фактически, оберегает нас, как мать свое дитя. Она делает из нас тех, кто мы есть. Без нее не было бы ни нашей силы, ни наших слабостей.

Я улыбнулась. Амадей говорил об этом монстре с такой лаской, с таким безграничным уважением в голосе, что я невольно затаила дыхание. Приятно было думать, что этот вампир способен испытывать подобные эмоции хоть к кому-то.

— Кстати, о слабостях! — громко провозгласил мой Создатель, поднимаясь со своего места одним плавным движением. — Ты уже допила последний бокал, так что мы можем приступать…

Я заметила, что чернота в его лице пропала, как и фиолетовые губы. Теперь он был похож на того Амадея, каким был в первые минуты нашего знакомства. Он подошел к стене за своим креслом и стоял сейчас прямо напротив меня. Только сейчас я заметила, что кусок стены был забит толстой фанерой. Слишком поздно я сообразила, что именно этот кровосос собирается сделать.

Он оторвал фанеру вместе с металлическими скобами и куском стены. В комнату ворвался яркий солнечный свет. На минуту я ослепла. Но не почувствовала боли, хотя именно ее и ждала. Я видела, как сгорает вампир на солнце. Это действительно выглядит страшно. Но боли от ожогов не было. Я заслонилась рукой и попыталась отыскать Амадея. Часть меня боялась, что он высший из слабейших, а если так, то он сгорит сам, желая проверить, что сотворил из меня.

Амадей стоял в лучах осеннего солнца, на нем не плавилась одежда, не шипела кожа.

— Ты Калиго, — удовлетворенно констатировал мой Создатель.

— Вы тоже, — тихо сказала я.

Его зеленые глаза сейчас казались светлыми до желтизны. Он ухмыльнулся.

— Ты невероятно догадливое недоразумение!

Я опустила глаза.

— Прекрасно! С этим разобрались, а теперь дальше, — с этими словами он поднял фанеру, вдоль которой появилась трещина, и парой ударов вернул ее на место.

Хлопки казались легкими, почти незаметными, но стальные скобы, которыми это деревяшка крепилась к кладке, легко прошили новые отверстия. Пора начать привыкать к тому, что все вампиры очень сильны.

— Подожди меня, — сказал Амадей и исчез.

Просто растворился в воздухе. Я не увидела ни намека на движение. Толком не успела удивиться, как он появился снова. В руках у вампира был пластиковый чемоданчик с одной ручкой. С такими обычно ходят стилисты и визажисты. Он поставил его на столик и достал небольшой пузырек с прозрачной жидкостью. Из резиновой пробки торчала трубочка, как в каплях для глаз. По виду обычная вода.

Он открыл пузырек, и я уловила странный аромат, похожий на аромат соли, если ее много. Моя суть встрепенулась так резко, что я едва успела ее сдержать, напрягшись всем телом. Клыки снова просились на свободу. С чего бы это? Амадей сказал, что единственная цель сути — это защита самого вампира. Значит, моей сути кажется, что в этом пузырьке что-то опасное?

— Выбери место, — спокойно велел вампир.

— Что? — не поняла я.

— Выбери место на теле, где ты хочешь иметь шрам, — все так же спокойно сказал мой Создатель.

Страх перед новой болью оказался каким-то слабым, еле слышным. Я легко его подавила. Быстро перебрав все варианты, я решила, что хочу видеть этот шрам всю оставшуюся жизнь и вспоминать, что нанес мне его именно Амадей. Я протянула ему левую руку, а пальцем правой указала на место в основании большого пальца. Обычно именно им трут себе нос.