Шипы Черного Ириса - [20]

— Взываю к тебе, душа от души моей. Прими силу свою. Прими жизнь мою в руки свои. Прими сердце мое. Взываю. Призываю. Душа от души моей, сердце от сердца моего, жизнь от жизни моей, смерть от смерти моей, призываю, к тебе взываю, — последние слова прозвучали совсем сипло, и наступила тишина на несколько долгих секунд, чтобы затем все тот же голос прошептал: — Аврора, пожалуйста…

Все время, что я слышала слова, которые не понимала до конца, я чувствовала, что меня будто бы кто-то держит, сдавливает, не дает уйти, не дает уснуть. Не дает умереть! Это было ужасное чувство полного бессилия перед тем, кто сильнее тебя. Я не знала, зачем неведомому голосу меня удерживать, зачем все эти слова, которые были лишь ширмой, кодом для куда большего.

За каждым звуком скрывалась сила, неведомые знания, и все они были вокруг меня. Проникали в меня. Из-за того, кто удерживал меня, я словно стала больше- безразмерной губкой и впитывала в себя каждое слово, а точнее то, что было за ним.

Я хотела вырваться, скрыться. Я чувствовала, как слабеют тиски, удерживающие меня. Я была рада уйти. Я хотела уйти, но последние слова: 'Аврора, пожалуйста…'. В них было столько тоски, столько боли. Я почувствовала, что скрывалось за ними: меня выбрали, ждали очень долго. Меня боялись потерять и скорбели обо мне. В этом я не сомневалась. По-настоящему. Меня никогда и никто так не желал видеть, как обладатель этого голоса. Он умолял меня так, словно от этого зависела чья-то жизнь. Меня никогда никто не умолял. Я никогда и ни для кого не значила и сотой доли того, что значила сейчас для этого просящего.

И эта не была ложь, не была иллюзия, потому что я хотела быть нужной. Нет! Здесь, в этом месте лгать невозможно. Здесь ничего нельзя подделать. Здесь сохраняется истинность помыслов. Я просто знала это. Как и то, что хочу прийти на зов. Пусть это станет моей самой большой ошибкой, но сейчас я хотела уйти и быть рядом с тем, кто так долго искал меня.

Я рванулась, было, но голоса больше не было. Я осталась одна в этой пустоте. Он больше не мог меня звать. Я испугалась, заметалась. Испугалась за него, что его голос сейчас страдает, когда я прохлаждаюсь здесь. Я должна быть рядом с ним всегда. Я просто должна и все!

Внутренняя уверенность, как чувство чужого взгляда на затылке, указала путь. Я знала, что голос, а точнее его обладатель, что-то сделал, дал мне что-то свое, и пусть сейчас я ничего не понимала, но мысленно велела этому чему-то идти к хозяину. А сама пошла следом. Нарастающий холод, ощущение ветра на коже, когда кожи на самом деле нет, говорили мне, что я иду в верном направлении.

Хотя, по сути, я никуда не шла. У меня ничего не было. Просто в какой-то момент пустота вокруг пропала. Зато появилось ощущение сна, будто я выныриваю из него, как из воды. Тот, кто звал, был совсем рядом, и еще я знала, что ему больно, очень больно. Его сердце плакало, его душа лишилась части себя. Его разум сломлен.

Еще один мысленный приказ неведомой силе вокруг меня и внутри меня. Я велела части его существа, его подарку возвращаться домой. Выброс энергии, затем еще и еще. Я посылала силу к тому, кто сейчас страдал по моей вине. Отдавала все, что было отдано, но лишь часть из этого проходила какую-то неведомую преграду и попадала к прежнему хозяину, ничтожная часть. Остальное возвращалось ко мне. Проникало в меня.

Наконец, я почувствовала внутри приятный трепет. И поняла, что обладатель мольбы получил мое лекарство. Ему стало легче, боль отступила.

А я продолжала спешить. К нему, теперь только к нему. Чтобы быть всегда рядом, чтобы больше не допустить его боли.

Не знаю, сколько я так брела в пустоте, ориентируясь на слабый внутренний голос, ощущение его приближения. Но, в конце концов, я словно налетела на мягкую стену. Невидимая, зато хорошо ощутимая преграда сдавалась под моей волей с большим трудом. Но я рвалась к нему, хотя он уже и не ждал меня. Что-то говорило мне, что меня уже никто не ждет, что я уже не имею права вернуться. Что я упустила возможность или время на возращение. Но… его боль, я чувствовала его страдания лучше собственных мучений. А потому мое желание было сильнее правил и законов.

Я должна быть рядом с ним всегда!

И снова забвение. Я перестала мыслить. А значит, перестала и существовать.

Тяжесть собственных костей, собственной плоти, вязкой крови. Как же они мне мешали. Пропало чувство легкости и полета во мгле. Теперь я лежала на дне этой мглы, придавленная собственным телом.

С трудом удалось повернуть голову, совсем немного, чтобы понять, что вокруг меня было что-то тяжелое, рыхлое, теплое и влажное одновременно. Подвигала пальцами и поняла, что и под ними нечто мягкое и влажное. Что-то мне это напомнило, но что именно?

Попыталась поднять руку. С трудом, но получилось. Рука вырвалась на свободу. Еще несколько рывков, ноющих от усталости мышц. Хруст суставов и позвоночника, но мне удалось… сесть.

Я сидела в небольшом бассейне. Уверена, что когда-то это был именно бассейн. Только сейчас он был до краев заполнен влажной рыхлой землей. Я была полностью закопана в чернозем. Не слишком глубоко — хватило поднять руку, чтобы выбраться. Но сам факт в том, что я была закопана полностью.