Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!» - [145]
Алина хмыкнула, пытаясь не сбиваться.
— Ой, да что ты на него так взъелась, у нас предыдущая вот менеджер была, Ким, это просто ужас. У меня поджилки тряслись, когда она шла только из-за поворота.
Зара положила блокнот и ручку на стеклянную полку дисплея и уперла руки в боки:
— Алина, мне сорок три года. У меня двое взрослых детей, и какая-то там тля на десять лет меня младше станет меня учить жизни?
— Вообще-то, верно, конечно. — посочувствовала она и спросила, чтобы сменить тему. — А где твой муж? Как он смотрит на то, что ты на корабле?
— Да мы развелись уже лет десять как. Так что, думаю, никак не смотрит. Я вообще-то замуж собираюсь за Дейва.
— Это тот, который приезжает?
— Да. Через две недели — и новозеландка пустилась в пространный рассказ о своем бойфренде, о том какой он был замечательный и любящий.
Через двадцать минут Алина не выдержала. Она, в принципе, представляла, как будет выглядеть ее просьба, но надеялась на снисхождение. Джош так и не появился, а больше бездействия выдержать она была не в состоянии. Инвентаризацию за дело, девушка, естественно, не считала.
— Зара… Можно я еще на пять минут отойду?
— Я так понимаю, тебе просто очень надо?
— Зара. У меня друг через час улетает. Может быть, насовсем…
Глаза женщины сразу подобрели.
— Иди, конечно. Только не долго.
Алину два раза просить не пришлось. Проходя кову, она наткнулась на Ленку с целым подносом янтарных украшений.
— Это ты нам? — Алина на мгновение остановилась и с отвращением оглядела ювелирные изделия.
— Да, нет. Это в ювелирку, потом считать будем.
— А-а. Там что творится? — она мотнула головой в сторону джюэльри и помогла ей открыть дверь.
Ленка боком протиснулась внутрь, бросив на прощание:
— А там наш менеджер часы ломом бьет.
Алина, готовая бежать дальше, ошарашено остановилась, не поверив своим ушам:
— Что делает? Да, ладно?
Лена высунула голову и шепотом объяснила:
— Прохладно! Сидят там Шон вместе с Иеном и бьют швейцарские часы молотком.
— Все. Я даже комментировать не буду… — Алина покачала головой. — Это уже просто клиника неврозов. Не знаю, как мы эту инвентаризацию переживем.
Украинка только плечами пожала и скрылась внутри магазина. Для нее это была целая трагедия. Дорогие и абсолютно новые часы, вместо того, что бы поправить ремешок или приклеить страз, колотили вдребезги и отсылали назад, как демадж. Алину это не столько взволновало, сколько ошарашило. Но по-настоящему ее интересовало только то, что происходило в каюте барабанщика.
Дверь как всегда была нараспашку открыта. Рамиру сидел за компьютером, записывая для Джоша фотографии на диск.
— Трям. — она постаралась выглядеть веселой.
— Привет Алина. — отвлекся Рамиру на секунду от экрана.
— Привет дорогая. А я уже почти собрался.
— С чем тебя и поздравляю. — она не знала, что говорит.
— Так эмэйл мне и не оставишь свой? — безнадежно поинтересовался он, вытаскивая чемодан и прислоняя его к стенке.
Она отрицательно замотала головой.
— Оставь мне ты свой. Только не электронный, а обычный адрес.
— И ты однажды позвонишь в мою дверь?
— Да.
— Ты удивительная. — он посмотрел на девушку долгим-долгим недоверчивым взглядом, — я до сих пор не могу поверить, что ты существуешь.
Алина смутилась и от смущения выпалила вслух то, на что ее натолкнул взгляд музыканта:
— Ты похож на мою собаку!
Рамиру удивленно поднял голову и пробормотал себе под нос:
— Ничего себе, комплимент.
— Потому что смотрю на тебя такими же влюбленными глазами?
— Нет.
Как было объяснить ему характер Урикана? И то, сколько для нее значила эта собака? То, как они познакомились. И то, что он был единственным существом на земле, за которого она чувствовала, что несла ответственность.
Тут ее осенило:
— Я тебе сейчас его покажу, и ты поймешь.
Когда она вернулась в обнимку с компьютером, то чуть не натолкнулась на Кейт.
— Ты тоже сюда?
— Да, вот кофе Джошу принесла.
— Спасибо дорогая, — поблагодарил ее барабанщик, забирая бумажный дымящийся стаканчик.
Слух Алины неприятно царапнули такие нежности. До сих пор девушка слышала такие слова только при обращении к ней самой. Мысль, а может он всех так называет, а может все, о чем они говорили и все его выражения, это у него так со всеми, промелькнула в голове, но девушка от нее отмахнулась. В конце концов, Рамиру ее тоже также зовет, а их ничего, кроме дружеского общения, не связывает. Девушка раскрыла лаптоп и стала копаться в старых фотографиях.
— Это не то, это… Это Нормандия, а это вообще мы без собаки были. — перебирала она разные папки и быстро листала картинки.
— А это что? Капитан?
— Где? — удивилась девушка. — какой капитан?
— Ну вот, — показала Джош, — это вы у капитана?
— А-а. Ну, да. — безо всякого интереса подтвердила Алина, — Он глаз на Наташку положил, и мы все оказались приглашены на этакую парти. Клубника со сливками, белое вино и греческий салат. — скорчила она забавную рожицу. А что?
— А ты можешь дать мне эти фотки?
Алина уже не в первый раз слышала такую просьбу и мгновенно поняла, о чем идет речь. В прошлый раз ее просил об этом Димитрий, но она сразу же отказалась. Но теперь речь шла не о греке. Девушка пытливо посмотрела на музыканта, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.