Шифр Шекспира - [15]
Его голос звенел в пустоте, пока надрыв не сделался невыносимым, а затем мало-помалу сошел в тишину, оставив в душе осадок сомнения. Значит, брошь оказалась подарком, не более. Я задержала взгляд на перевернутой карточке, лежавшей между нами на столе.
— Вот она — трагедия, втиснутая в рамки сонета, — изрек сэр Генри. — Всего двадцать три стихотворения, а уже кризис…
Коньяк обжег мне горло.
— Что вы сказали?
— Про кризис жанра?
— Нет. Про число.
— Двадцать три. Вот. — Он протянул книгу. Я взяла ее трясущимися руками, чувствуя, как меня то бросает в холод, то обдает жаром.
— Дело не в строках, — медленно проговорила я, — как бы чудны они ни были. Дело в цифрах. В номерах сонетов.
— Шестнадцатом и двадцать третьем?
Я глубоко вздохнула.
— Видите ее подпись — здесь, внизу? — Я перевернула перед ним карточку вверх ногами и указала на постскриптум. Он нахмурился, вслед за мной увидев незамеченное ранее: неразборчивые каракули, которые мы поначалу определили как «p» и «s», превратились во вполне явственные «а» и «d».
— A.D., — прочитал сэр Генри вслух. — Anno Domini. «От Рождества Христова». Только я все еще не понимаю, куда это нас выводит.
— В прошлое, — кратко ответила я. — Представьте числа в виде даты.
— Тысяча шестьсот двадцать третий… И что? Мы попадаем в шестой… нет, седьмой год после смерти Шекспира. Мы ведь еще о нем говорим?
— О его magnum opus яковианской эпохи, — кивнула я. — Наиважнейшем труде. Книге книг, содержащей все прочие. Датированной тысяча шестьсот двадцать третьим.
— Бог мой! — воскликнул сэр Генри. — Первое фолио!
8
Мы посмотрели друг на друга. Так называлось первое собрание сочинений Шекспира, опубликованное после его смерти старыми друзьями и актерам и соратниками. Для них оно было ценнее мраморных монументов, хотя стоило многих денег, трудов и времени. Наконец из-под типографского пресса вышло прекрасное творение, дерзнувшее возвысить автора из пошлости и дурновкусия лицедейства до вечных поэтических истин. А для врагов Шекспира — тех, что всю жизнь обращались с ним как с выскочкой, недостойным подбирать крохи с их стола, — оно было ответной пощечиной.
— Согласен, как мотив и повод к убийству годится, — ответил сэр Генри. — Фолио — одна из ценнейших и обожаемых книг во всем мире. Ты в курсе, что один старый, потрепанный, покоробившийся экземпляр недавно пошел с молотка за сто шестьдесят тысяч фунтов? — Он озадаченно покачал головой. — Когда «Сотби» выставил на аукцион хорошо сохранившийся подлинник, тот ушел за пять миллионов долларов. Сэр Пол Гетти хвалился, что потратил на свой шесть. Только подумай: книга, которая стоит в десять раз больше, чем лондонский особняк. Без обид, Кэт, но если Роз нашла первое фолио, почему она сразу не побежала в «Сотби» или «Кристи» и не обменяла книгу на тихую жизнь где-нибудь в Провансе? Зачем ей понадобилось идти к тебе?
— Не знаю, — ответила я, пробираясь сквозь нагромождение мыслей. — Вдруг она отыскала не новый том, а что-то внутри его, между строк? Хотела со мной посоветоваться.
— Посоветоваться? С тобой?
Не будь речь о Роз, можно было бы оскорбиться. Она славилась поистине энциклопедическими познаниями в том, как пьесы и поэмы Шекспира прокладывали себе путь во времени и пространстве, как его строфы проникали в речь конгрессменов США, вдохновляли русских композиторов и даже демагогов-нацистов. Благодаря Роз мир узнал, что Шекспир одинаково прижился как на подмостках театра кабуки, так и у костров африканских кочевников. Ее последняя книга — для которой и я поначалу собирала материал — живописала шекспиропоклонничество на Диком Западе, среди полуграмотных ковбоев и старателей, шлюх и даже индейцев. С ее мнением считались ученые, искусствоведы, театральные компании всего света.
А она искала меня.
«Мне нужна помощь, Кэт, — сказала Роз. — Твоя помощь». Как и в прошлый раз, я находила только одно объяснение, и выражалось оно длинным словом «диссертация». Свою я так и не закончила, но всю исследовательскую часть успела подготовить. Взяла за образец работу Роз, только в отличие от нее вылавливала из прошлого более неприглядные факты.
— Оккультный Шекспир. То есть потаенный, а не колдовской, — добавила я, по привычке предваряя возмущение. — Вот единственная область, в которой я разбираюсь глубже Роз. Долгая и путаная история попыток разглядеть в его работах запретные истины. Предполагается, что большая их часть сокрыта в первом фолио.
Сэр Генри оторопело воззрился на меня:
— «Запретные истины»?
— Исторические пророчества или еще что — на ваш вкус. — Я вяло улыбнулась. — Те, кто верит в Шекспира-пророка, почитают первое фолио как «Центурии» Нострадамуса: там и предвидение фашизма, и полетов на Луну, и точная дата конца света, и состав меню на следующий вторник. «Историки», наоборот, раскапывают подробности забытого романа между королевой Елизаветой и графом Лестером…
— Тоже мне тайна, — фыркнул сэр Генри. — Да об этой интрижке в Голливуде уже снято-переснято. Что ни десять лет — то новая версия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
По Стокгольму проносится волна похищений состоятельных людей. Однако внушительное богатство жертв – единственное сходство между ними. Детектив Ванесса Франк, несмотря на свое отстранение от службы, кидается в самую гущу событий. Ведь для нее работа – смысл жизни! Расследование приводит ее в далекую «Колонию Рейн», поселение на юге Чили, основанное беженцами из фашистской Германии. Но вскоре Ванесса понимает, что оказалась втянута в опасную игру, которую не в силах контролировать…
Хоррор-повесть «Тьма». Обычный вечер понедельника. Квартира. Муж и жена. Двое девочек. Семья готовится ко сну. Но внезапно бесследно пропадает супруга. А после и дочери…
Сдается просторная комната для одного человека. Лиза, девушка с тяжелым прошлым, не верит своей удаче, когда находит уютную комнату в красивом доме, еще и по разумной цене. Хозяева — добрая и приветливая пара. И все кажется идеальным, пока она не находит в спальне предсмертную записку. По словам владельцев, Лиза — их первый арендатор, а записка — ошибка или чья-то злая шутка. Вынужденная раскрыть секреты предыдущего жильца, Лиза сталкивается с происшествиями, которые не поддаются объяснению. Кто-то совсем не хочет, чтобы правда вышла наружу. Стены комнаты давят, загадки становятся все запутаннее, и Лиза уже не понимает, где реальность, а где сумасшедшая фантазия. Если эта комната уже забрала одну жертву, ей нужна следующая?
Во время ночной остановки поезда Катя просыпается в полном одиночестве. Пассажиры бесследно исчезли. Лишь горстка уцелевших встречается на ее пути. Им еще предстоит выяснить, что встреча не случайна. Но времени остается мало – нечто зловещее приближается. И оно голодно. Остросюжетный роман захватит читателя с самого начала и не даст перевести дух до завершения истории.
Сколько нужно времени, чтобы привычная жизнь разделилась на «до» и «после»? Сколько нужно времени, чтобы реальность разлетелась на осколки? Еще недавно Фиона Лоусон была обычной разведенной женщиной, жившей в собственном доме с детьми, над которыми они с бывшим мужем Брамом получили совместное опекунство. Теперь же в ее дом пытаются въехать незнакомые люди, а Брам бесследно исчез. Очевидно, что за мошеннической сделкой стоит Брам. Но что вынудило его внезапно пойти на такое преступление? И где он скрывается? Фиона начинает собственное расследование.