Шестое чувство - [13]

– О чем говорила Карола Роланд. Она такая красивая.

В тот же миг рука с кофейником вздрогнула, и часть кофе пролилась в блюдце. Миссис Андервуд вскрикнула от досады.

– Красивая! Она так мажется, что невозможно представить, как же она выглядит изначально! И как ты думаешь, во что она оделась вчера вечером? Черные атласные брюки, зелено-золотистый верх и изумрудные серьги в пол-ярда длиной. Если она так вырядилась для Альфреда Уилларда, то зря старалась, а если для миссис Уиллард и меня, то этим она не досадила ни одной из нас, – и резко поставила чашку на стол.

Меада спросила:

– Что случилось?

Поток слов прекратился так внезапно, да и вид у Мейбл Андервуд был какой-то странный и нерешительный. Она повторила свои последние слова каким-то неуверенным и запинающимся тоном.

– Она… не досадила… ни одной из нас. Неужели я так только что выразилась? – она вытаращила глаза и замигала. Не успела Меада ответить, как она уже спохватилась.

– Конечно, я так сказала. Не могу понять, что происходит со мной: думаю одно, а говорю все совершенно другое. Но вот что я намеревалась сказать, для миссис Уиллард и для меня очень хорошо, что она пришла. Невозможно сидеть дома во время светомаскировки и ничего не делать, а без четвертого в бридже не обойтись. Как жаль, что ты не играешь в бридж, ничего не поделаешь. Впрочем, ты еще очень молода и твой дядя вряд ли бы одобрил, если бы узнал, что ты сблизилась с Каролой Роланд, совсем бы не одобрил. Ты можешь сказать ей доброе утро и с восторгом обменяться приветствиями, этого вполне достаточно. Мне бы не хотелось, чтобы Годфри пенял мне, как я позволила, что ты сблизилась с ней.

Впрочем, за тетиными словами скрывалось еще что-то, но тут Меада призналась ей, что она идет обедать вместе с Жилем. Слегка раздраженное состояние тети мгновенно превратилось в поток неуместной доброты.

– Ну, что я тебе говорила! Все идет хорошо, еще посмотрим, как все обернется. Относительно посылок не волнуйся, я поработаю вместо тебя, и тогда эта высокомерная и несговорчивая мисс Миддлтон не будет знать, что сказать. Сгодится любая пара рук, не одна, так другая. У нее не будет повода чрезмерно задирать свой длинный нос. Обычно у нее такой вид, как будто внизу стоит открытая бутылка с уксусом, а она пытается не замечать ее. Долго с ней я не выдержу, но на час-другой я смогу тебя подменить. Подумай, какой наряд тебе лучше всего надеть. Мне так надоело видеть тебя вечно в чем-то сером, раз он вернулся, в этом больше нет необходимости.

Губы Меады задрожали от признательности. Зачем теперь носить траур по Жилю, раз Жиль оказался жив. Она кинулась вниз в кладовую комнату, чтобы достать оттуда яркие цветные вещи, которые она туда спрятала. У нее был весенний наряд – юбка и джемпер из зеленой и серой шерсти и зеленый жакет. Хотя вместе с джемпером это, наверное, будет слишком жарко, тогда вместо джемпера она наденет тонкую клетчатую блузку. Кроме того, она наденет серого цвета шляпку с зеленым пером, которое она сняла на время.

Когда Меада пробегала по холлу первого этажа со своими нарядами, перекинутыми через руку, то натолкнулась на мисс Крейн. Та вечно куда-то торопилась, но как бы она не спешила, у нее всегда находилось время поболтать. Конечно, жить компаньонкой у старой мисс Мередит, наверное, было очень скучно, поэтому от нее было совсем не легко отделаться. Лифт был где-то наверху, и надежда обрести в его кабине убежище моментально исчезла. Ничего не оставалось, как позволить мисс Крейн выговориться.

Ее близорукие глаза смутно виднелись сквозь круглые и толстые стекла очков.

– Я так спешу. Какой у вас, однако, деловой вид. Вы складываете вещи или вынимаете? Зеленый такой приятный цвет, я всегда так считала. Мне кажется, что я никогда не видела вас в зеленом прежде. Поверить не могу, неужели вы наконец перестанете носить траур. Как это было грустно. Возможно, мне не следовало касаться этой болезненной темы. О, простите меня. Это случилось невольно, не намеренно. О, нет, я совсем не хотела. Всегда приятно видеть молодых людей, которые радуются жизни, тем более, когда вокруг так мало развлечений. Мисс Мередит – это погруженная в печаль страдалица, ей так нужно внимание. Очень много внимания. Порой мне так тяжело, но я не падаю духом. Ей это так необходимо. Она такая чувствительная. Именно об этом я всегда твержу Пакер. Ее настроение вовсе не отличается ровностью, как того хотелось бы Она очень переменчива. И мисс Мередит тут же раздражается. Поэтому я стараюсь все время быть веселой.

У мисс Крейн была одна особенность: во время разговора ее голова устремлялась вперед, при этом ее крупное бледное лицо оказывалось в неприятной близости от вашего. Ее мягкий хрипловатый голос, казалось, лишь слегка возвышался над ее дыханием, ее короткие с небольшим придыханием предложения сыпались быстро, одно за другим, как бисер. В руке она держала сумку для покупок, на ней были надеты старомодная черная фетровая шляпа и видавший виды дождевик – ее неизменный наряд. Она приподняла сумку и доверительным шепотом произнесла:

– Рыба, мисс Андервуд. Мисс Мередит обожает свежую рыбу, небольшой кусочек, зажаренный в панировочных сухарях. Если я не потороплюсь, то рыбу всю распродадут. Мясные блюда она не очень-то уважает, бедняжка. Итак, не сочтите меня грубой, но…