Шестая сторона света - [21]

С бокалами в руках, как на богемной выставке, мы рассматривали работы, которые Волька вытаскивал по одной:

— Анархо-анимализм, абстрактная статика, непроектная механика, физикализм, и остальные нефигуративные направления анимастеринга, вплоть до сюрреалистического морфинга — это то, чем я сейчас живу.

Аниматины иллюстрировали эти термины сочетаниями бесформенных пятен, дёрганных анимаций и нервно мультиплицирующихся слоёв краски. Из некоторых объектов вырастали щупальца, трансформирующиеся в параллелепипеды, разбивающиеся на треугольники или символические иероглифы.

— Экспериментирую со смещением световых спектров и немеханическими способами анимации объектов, — пояснил он. — Работаю с новыми текстурами и материалами. В отличие от пыльных реалистов, вроде твоего Шай-Тая, Лех, мы, нефигуративисты, работаем на стыке науки и искусства.

Благодаря Вольке я ещё в детстве научился если не понимать смысла абстрактных аниматин, то хотя бы отличать некоторые стили.

Я думал, что Алтынай будет удивлена Волькиными аниматинами. Думал, она ждала пейзажей, с качающимися от ветра деревьями или живыми блёстками на водной глади. Но она с пониманием кивала и отмечала особо удачные, по её мнению, композиционные решения или оригинальные находки в анимации и морфинге объектов.

Волька впервые убрал свой насмешливый тон:

— А вы, девушка, разбираетесь в искусстве.

— Я тоже немного мастерю. В Колледже нас обучали.

— Ты же на ткачиху училась? — вставил я.

Алтынай твёрдо поправила:

— Текстильный Колледж, отделение «Дизайн Одежды».

Волька с уважением добавил:

— Другими словами, мастер по костюму. Коллега! Интересно взглянуть на твои работы.

Алтынай немного застенчиво ответила:

— Есть пара вопросов к такому профессионалу, как ты. По анимации и морфингу.

— В любое время, Картинка.

— Меня Алтынай зовут.

8

Алтынай взглянула на свои часики

— Пора домой.

Я с готовностью проследовал с нею до двери.

— Ну, ё-моё, Девочка-Картинка, нельзя же бросать меня на первом свидании, — смеялся Волька.

Я посылал на него грозные взгляды, мол, не лезь на мою территорию. Но он не понимал. Пьяно ухмылялся, подмигивал мне, и делал вид, что жаль расставаться.

В дверях затеял последнюю попытку задержать нас:

— Приглашаю вас на вечеринку в дом моего работодателя, владельца анимастеринг-студии. Возле дома бассейн. Музыка, фейерверк, шампанское по триста баксов за бутылку. Реально, высшее общество соберётся. Тебе, Картинка Девочки, полезно пообщаться с известными модельерами. Надо же о карьере думать.

— Папа ждёт к ужину. Он строгий. Если опоздаю, он тебя найдёт и убьёт, не задавая вопросов.

— Строгий, так строгий, — вздохнул Волька.

Крепко обнял меня:

— Брателло, ты не пропадай! Заходи в любое время. Одному жить не так уж весело, как ты думаешь.

Прощался я с Волькой с большей радостью, чем встретил. Волька стиснул крепче:

— Кстати, не думай, что я забыл. У тебя восьмого сентября днюха. Что планируешь?

Я высвободился из пьяных объятий:

— Негде справлять.

— Ё-маё, брателло, у меня будем справлять. Заткнись, не хочу слышать отказа. Восьмого все у меня. Зови друзей и подруг. Должен же кто-то выпить ящик коллекционного вина. Картинка, предупреди своего строгого папу-убийцу. Ну, всё, валите, пока я не расплакался.

Я и Алтынай спустились по лестнице, Волька крикнул:

— Осторожнее на Вокзале. Не пропадите, как поезд!

Мы вышли из подъезда и молча пошли к остановке трамвая.

Я больше не мог прочесть настроение Алтынай. То есть никак не мог придумать её мыслей. Показалось, что чем-то обидел её:

— Может, в кафе сходим?

— Нет.

— А давай, на велосипедах покатаемся? Я знаю въезд на рампу на Шестую Стену. Там такой вид! Ух! Да и по самой рампе когда поднимаешься видно, что Абрикосовый Сад уже не тот маленький дворик, что раньше.

— Слушай, Лех, у меня после вчерашней работы ноги болят. Не хочу крутить педали.

— На лавочке посидим.

— Мне, правда, пора. Пока.

Алтынай махнула ручкой и запрыгнула в раскрывшиеся двери трамвая.

Глава 7. Больше чем правда

1

Моя ненаглядная любовь уехала к строгому папе, а я, злобно пиная камушки, отправился на Центральную Площадь, размышляя, что же сделал не так?

Своим появлением Волька спугнул то чувство, с каким я и Алтынай держались за руки в музее, собираясь поцеловаться.

Или вопрос был слишком сложен или портвейн крепок, но путь проделал как во сне. На нашем обычном месте, на постаменте у «комка» с музыкой, сидел Лебедев и слушал плеер.

Обходчика всегда узнаешь по привычке носить плеер. Мы так к нему привыкли, что без наушников чувствовали себя как после ампутации.

Поэтому в качестве приветствия обходчики говорили:

 — Что слушаешь?

 — Чёрный Обелиск «Я остаюсь», — ответил Лебедев.

Я сел рядом. Лебедев принюхался:

 — Бухал?

 — Немного.

Лебедев достал кассету с моим Pearl Jam:

 — Всё, я их фанат. Купил все альбомы.

 — Мне кассеты не на чем слушать. — Я показал компакт-диск-плеер: — С Алтынай поменялись на время.

 — Видел её утром на вокзальной площади. Платье Маргарите передавала. Где подруга сейчас?

 — Домой уехала.

Ответил таким убитым тоном, что Лебедев не расспрашивал дальше. Оглянулся и пониженным голосом сообщил: