Шестая могила не за горами - [100]

— Ясен пень.

Открыв бутылку, он высыпал на ладонь две здоровенные пилюли и проглотил. Немного подождал, а потом уселся на пол, не в силах справиться с грузом собственной вины. И только в этот момент меня окончательно осенило. Вот почему он подсел на наркотики. Он чувствовал себя виноватым за то, что не помогал сестре, когда еще была возможность. Он любил Миранду, и теперь я уловила эту любовь четче всего остального.

— Прошу вас, скажите, что эта тварь еще долго просидит за решеткой, — тихо попросил Маркус.

Я присела рядом. Как и сестре, ему слишком рано преподали жуткий урок — он ничего не стоит ни как человек, ни как личность.

В груди больно сдавило, но я все-таки сумела наклониться к нему.

— Маркус, ты можешь рассказать мне, что тогда произошло?

— Почему вас вообще это заботит? — спросил он. — Всем было наплевать. Даже мать написала заявление о ее пропаже только потому, что соседка начала задавать вопросы. А ее не было уже две недели. — Он посмотрел на меня. — Представляете? Прошло две, мать их, недели, пока ей не стукнуло в голову позвонить копам!

Я тихонько положила ладонь ему на колено. В руках он держал полотенце и скручивал его с такой силой, что побелели суставы пальцев. Вспоминать те времена Маркусу было нелегко. Взяв пузырек, он поднес его к губам, проглотил еще как минимум одну таблетку и закрыл глаза рукой.

— Нас выселили, и мы тогда жили в доме у тетки, который был выставлен на продажу. Тетка вышла замуж за какого-то толстосума из Калифорнии и сказала, что мы можем там пожить, пока дом не продадут.

Теперь понятно, почему Миранду нашли в той части города. Жилье там стоит нешуточных денег, а миссис Нельмс не показалась мне человеком, у которого хотя бы изредка водились в карманах приличные суммы.

— Что-то пошло не так, — продолжал Маркус, сжимая в кулаке полотенце. — Мать стала вести себя по-другому. Все говорила и говорила, что хочет теткин дом, но не может его себе позволить. А потом нарисовался мужик в деловом костюме, и я подслушал их разговор. Мать покупала страховку. На наши жизни. — Он убрал с лица руку и поднял голову.

В ванной было светлее, чем в гостиной, и мне наконец удалось рассмотреть цвет его глаз. Они были темно-зелеными.

— Она собиралась убить Миранду. Я это сразу понял. С того дня каждый раз, глядя на Миранду, мать улыбалась. — Маркус вытер мокрые от слез щеки. — Нет, не улыбалась. Скорее ухмылялась. Начала рассказывать мне, что мы сделаем с домом. Она хотела выкопать бассейн, устроить бар и купить огромный телик. Говорила, если у ее сестры могут быть красивые вещи, то и у нее тоже. А потом как-то ночью пришла в нашу комнату и велела нам одеваться. Сказала, что мы едем на озеро. Посреди ночи в январе ей, видите ли, приспичило съездить на озеро. — Его взгляд стал рассеянным. — Она собиралась ее убить.

Я сидела и слушала, стараясь никак не реагировать. Маркусу нужно было рассказать эту историю — историю Миранды — до конца.

— Но оказалось, что мы собирались слишком медленно. И она ударила Миранду. Сильно ударила. Помню, была кровь. В итоге мать мне сказала, чтобы я забыл об озере, потому что она везет Миранду в больницу. Но я знал, что и тут она врет. Взял Миранду, и мы сбежали через заднюю дверь. Мы собирались прятаться до утра, пока я не сумею позвать кого-то на помощь, но было очень холодно. А мы даже курток не взяли. К тому же было жутко темно. Мы ходили по округе, пытаясь найти теплое местечко, и вдруг пошел снег. Миранда сказала, что устала, поэтому мы дошли до ближайшего валуна и уселись прямо возле него. — Маркус зажмурился и по впалым щекам опять потекли слезы. — Она уснула у меня на руках. И больше не проснулась. — Чтобы не разрыдаться, он закрыл руками лицо, тяжело сглотнул и сдавленно добавил: — Я пытался ее нести, но она была очень тяжелой. И я оставил ее где-то там. Как будто она какая-то вещь.

Вопреки всем усилиям, рыдания вырвались на свободу, и Маркус опустил голову на колени.

— Неправда, — давясь огромным комком в горле, возразила я и погладила его по голове. — Тебе было всего девять лет.

— Я заблудился и нашел теткин дом только на следующий день. Мать даже не поинтересовалась, где нас носило. — Маркус поднял голову, и в его взгляде я прочла горячий гнев. — И не спросила, где Миранда. Ни разу! Шли дни, а мы о ней так ни разу и не заговорили.

Я прикусила губу, раздумывая о том, смогу ли отобрать у него таблетки, потому что Маркус всыпал в рот еще несколько штук. А значит, не собирался выходить из ванной. Вообще.

— А потом соседка стала спрашивать о Миранде? — тихо спросила я, подбираясь ближе.

— Ну да. Тогда-то мать и поняла, что скрывать ее отсутствие больше нельзя. Вот и написала заявление. А мне велела соврать. Сказать, что ночью Миранда еще была в своей постели, а наутро исчезла.

Я не могла винить его в том, что он солгал. В конце концов, он жил с чудовищем и наверняка боялся за собственную жизнь. Но прямо сейчас жизнь Маркуса волновала меня куда больше, чем его самого. Таблетки наконец сделали то, на что он и рассчитывал. Маркус откинул назад голову и расслабился.

Воспользовавшись шансом, я потянулась за пузырьком.