Шестая батарея - [50]

Мешковский был уже почти одет. Встал у окна и начал завязывать галстук. Бросил через плечо насвистывавшему Романову:

— Знаешь что… Напишу-ка я, пожалуй, рапорт, чтобы отпустили на фронт.

Романов перестал свистеть. Мешковский почувствовал его взгляд, затем услышал:

— Брось ерунду молоть! А кто будет учить курсантов? Это твой долг и твоя обязанность…

* * *

Как обычно по воскресеньям, курсанты батареи читали, учили. Кто получил увольнительную, более тщательно, чем обычно, приводил себя в порядок. Мешковскому нечего было делать в училище, и он решил прогуляться по городу.

Не спеша шел по заполненным празднично одетой публикой улицам. Настроение было подавленным. Он задумался и ничего не замечал вокруг. Все сильнее охватывала тоска по тому времени, когда он был на фронте, по боевым друзьям.

Миновав центр городка, Мешковский услышал, как кто-то окликнул его. Он оглянулся и увидел ковылявшего в его сторону человека с забинтованной головой. С военной шинелью как-то не вязались серый госпитальный халат и войлочные домашние туфли на босу ногу.

Мешковский обрадовался, увидев раненого:

— Томицкий! Вот это да! А говорили, что ты дуба дал…

— Почти что, только со мной этот номер так легко не пройдет… Сейчас вот начал поправляться. Нахожусь на излечении.

— В госпитале здесь, в Хелме?

— Да, уже почти месяц.

— Осколок? — Мешковский с сочувствием глядел на товарища. — Серьезное ранение?

— Фриц промазал, немного не рассчитал, — улыбнулся Томицкий. — Врезал мне в лоб. Но это все ерунда. Хуже, что размозжило локоть. Наши эскулапы уже два раза копались в нем. Но я не очень-то и надеюсь, что помогут. Сустав, наверное, так и не будет сгибаться.

Оба не спеша направились к ближайшему парку. Янек поддерживал товарища за здоровую руку. Лицо у Томицкого было бледно-желтым, губы синие, бескровные. Раненый шел медленно, с трудом, повиснув всем телом на идущем рядом товарище.

— Выходить в город разрешают? — спросил. Мешковский, удивляясь, как это Томицкого выпускают в таком состоянии на прогулку.

— Э-э, где там! Но я вырываюсь регулярно, через день. Не могу лежать. Не хватает воздуха, давит какая-то тяжесть на грудь… Скорей бы поправиться.

Командиру взвода стало не по себе. Он был здоров, а этого человека война превратила в калеку. Томицкий, по-видимому, угадал его мысли. Внимательно поглядел на Мешковского и сказал:

— А тебе, судя по твоему виду, везет. Только вот одет неважнецки.

— Отдал мундир портному на переделку, — пояснил Мешковский и тут же пожалел, что сказал об этом.

Раненый язвительно заметил:

— Ну конечно… Надо следить за собой. Позавчера видел тебя с одной красавицей. Они на это падкие. Где сейчас служишь?

— В офицерском артиллерийском училище.

— В какой должности?

— Командир учебного взвода.

— Вот как! Ну это ты здорово устроился, ничего не скажешь! До конца войны здесь тебя ни одна пуля не достанет.

Минуту шли молча. У первой же скамейки Томицкий остановился и сел.

— Погрею немного кости, погляжу на мир и людей. Знаешь, иногда появляется такое ощущение, будто бы вылез из могилы… — Он помолчал, затем, подняв на Мешковского холодный, недружелюбный взгляд, добавил: — Будь я здоров, не отсиживался бы в тылу…

Мешковский воспринял эти слова как оскорбление. Оно было незаслуженным. Он не мог больше выдерживать неприязненный взгляд товарища и, быстро попрощавшись, направился в училище.

«Надо проситься на фронт», — окончательно решил подпоручник.

Это решение казалось Мешковскому разумным, только как обосновать свою просьбу в рапорте командованию? На лестнице он столкнулся с майором Роговым.

— Можно вас на минутку, подпоручник? — позвал его преподаватель. — Мне нужно вам кое-что сказать.

Взяв Мешковского под руку, он повел его через вестибюль в темный коридор.

— Хорошо, что встретил вас… У меня есть к вам одно предложение.

В зале, где размещалась техника, было совсем темно. Рогов зажег свет, подошел к большому, недавно смонтированному стенду, вынул из кармана какой-то металлический предмет и примерил его.

— Нормально… Подходит… — сказал он удовлетворенно. Затем подошел к заваленному схемами и чертежами столу и сел на стул. — Садитесь, подпоручник… — предложил майор. — Не догадываетесь, зачем я вас пригласил?

— Нет!

— Вы учились в политехническом? Любите технику?

Командир взвода кивнул.

— Та-а-к, — протянул Рогов, обдумывая, как лучше сказать командиру взвода о своем решении. — Та-а-к… Ну что же, хочу предложить вам совместную работу.

— Совместную работу? — удивился Мешковский.

— Ну да. Хочу, чтобы вы начали читать лекции по материальной части.

Увидев удивленное лицо подпоручника, майор быстро добавил:

— Ничего страшного! Подучитесь месяц-полтора и сможете вести занятия. Я помогу вам к ним подготовиться, а вы тем самым снимете с меня часть нагрузки… — Рогов внимательно поглядел на Мешковского: — Ну так как, договорились?

Мешковский молчал. Рогов воспринял это как знак согласия.

— Видите ли, мне как старшему преподавателю по артиллерийской технике положено иметь по штату еще трех преподавателей. Я едва справляюсь. Полковник Ольчик говорит: «Ищи среди офицеров, подучи их…» И он прав. Я вспомнил, что у вас техническое образование, и подумал, что вам будет нетрудно освоить материальную часть. А я всегда помогу…