Шесть загадок дона Исидро Пароди - [2]

Прежде чем приступить к глубокому анализу главных векторов данного recueil,[7] прошу снисходительного читателя порадоваться вместе со мной, ибо наконец-то в разнообразном и богатом беллетристическом музее восковых фигур, в детективном его разделе, занял должное место и аргентинский герой, который действует на нашей аргентинской почве в чисто аргентинских обстоятельствах. Какое дивное наслаждение – затянуться ароматной сигарой и, смакуя несравненный коньяк наполеоновских времен, листать детективную книгу, неподвластную свирепым законам англосаксонского издательского рынка, абсолютно нам чуждым, книгу, которую я без колебаний сравню с лучшими из тех, что рекомендует истинным лондонским любителям нетленный Crime Club! Шепну по секрету еще кое-что: я как истинный портеньо[8] весьма удовлетворен тем, что наш автор, хоть он и провинциал, не поддался дешевым соблазнам местного колорита и выбрал для своих офортов естественное обрамление – Буэнос-Айрес. И мне остается только выразить свое восхищение отвагой, хорошим вкусом нашего Сорванца, который отказался использовать образ беспутного «толстяка из Росарио».[9] И все же на этой по преимуществу столичной палитре не хватает двух оттенков, но они, смею надеяться, появятся в будущих книгах: речь идет о нашей нежно-шелковой, женственно-мягкой улице Флорида, той, что гордо плывет пред завистливыми взглядами витрин, и еще – о ностальгически-меланхоличных предместьях Ла-Боки, дремлющей рядом с доками, когда последняя ночная забегаловка смежает свои металлические веки и аккордеон, непобедимый даже во мраке, посылает привет уже бледнеющим звездам…

Ну а теперь я хотел бы отметить самое примечательное и одновременно самое характерное, что есть у автора «Шести загадок для дона Исидро Пароди». Я, конечно же, имею в виду лаконизм, искусство brûler les étapes,[10] которым в совершенстве владеет О. Бустос Домек. Ведь он прежде всего стремится быть чутким слугой своего читателя. В его рассказах нет случайных и необязательных боковых линий или вносящих путаницу временных скачков. Он убирает с нашего пути все лишние препятствия. Это новый отросток от традиции великолепного Эдгара По, роскошного М. П. Шила и баронессы Д'Орчи. В своих расследованиях он концентрирует внимание на ключевых моментах: загадка в начале и разгадка в финале. Герои, подгоняемые любопытством, если только по пятам за ними не гонится полиция, пестрой толпой проходят через уже ставшую легендарной камеру номер 273. Во время первого визита посетители рассказывают таинственную историю, в которую они оказались втянуты; во время второго выслушивают разгадку, совершенно неожиданную и потрясающую. Автор, не столько по художественному наитию, сколько умышленно, упрощает картину реальности – и в результате все лавры достаются лишь несравненному Пароди. Даже не слишком искушенный читатель здесь не сумеет сдержать улыбки: и он догадается, что автор намеренно опускает скучные детали расследования и, видимо, невольно обходит молчанием роль, которую порой в этих расследованиях играли гениальные догадки некоего джентльмена… Но скромность не позволяет мне подробно описывать его…

Итак, заглянем в лежащий перед нами томик. В него вошли шесть рассказов. Не стану скрывать, что мой penchant[11] – «Жертва Тадео Лимардо», пьеска, написанная в славянском духе, где соединены леденящий кровь сюжет и анализ самых разных острых психологических проблем – совсем как у Достоевского, – при этом не упускается и весьма выигрышная возможность показать некий мир sui generis[12] – тот самый мир, где нет и следа благоприобретенного европейского лоска и нашего утонченного эгоизма. Не без удовольствия вспоминается мне также «Долгий поиск Тай Аня», где автор дает свою версию классического сюжета – поиск пропавшего предмета. Эдгар По начал тему в «Украденном письме»; Линн Брок дал парижский вариант в «Двух бриллиантах», книге весьма изящной, правда подпорченной забальзамированной собакой; Картер Диксон, не слишком, на мой взгляд, удачно, вводит в повествование радиатор центрального отопления… И совершенно несправедливо было бы не упомянуть здесь рассказ «Предусмотрительный Санджакомо»: расследование проведено там безупречно, и разгадка, даю слово джентльмена, поразит самых взыскательных читателей.

Есть один признак, по которому можно сразу угадать цепкую лапу настоящего писателя, – это умение сделать персонажей не похожими друг на друга. Наивный кукольник-неаполитанец, который тешил волшебными иллюзиями воскресные дни нашего детства, находил нехитрый выход из положения: Пульчинелла был у него горбатым, Пьеро носил крахмальный воротник, Коломбина улыбалась лукавейшей улыбкой, Арлекин же был наряжен… в костюм Арлекина. Орасио Бустос Домек действует mutatis mutandis[13] сходным образом. Он пользуется грубыми мазками, хотя карикатуры, рожденные его насмешливым пером, почти не задевают внешнего облика героев-марионеток, как того требует жанр. Нет, нашего автора в первую очередь интересует то, как персонажи говорят. И картины, которые рисует неугомонный сатирик – если не считать некоторого злоупотребления едкой солью нашей креольской кухни, – это подлинная портретная галерея нынешнего времени. Мы встретим здесь и экзальтированную даму-католичку и бойкого журналиста, который не столько умно, сколько развязно рассуждает на любую тему, и обаятельного шалопая из богатой семьи – кутилу с непременными лошадками для игры в поло; и учтивого медоточивого китайца, давно ставшего традиционным литературным типом, в котором мне видится не столько живой человек, сколько pasticcio