Шесть витков следствия - [44]

— А вот еще одна зацепка, — сказал Алексей Павлович, показывая находку следователю. — Счет свежий, вчерашний.

Миронов взял в руки микрофон и связался с дежурным.

— Вызовите Макса Коркина в управление, — распорядился он.

«Там и тут Макс, — размышлял Миронов. — Что, если это одно и то же лицо? Очень даже может быть. Кстати, и там, и тут «Волга». Причем гранатового цвета. Любопытно, весьма любопытно…»

Макс Коркин заметно осунулся, под глазами появились темные круги.

— Я же написал заявление, на все вопросы ответил, — недоумевал он.

— Понимаете, некоторые обстоятельства заставили еще раз с вами встретиться, — разъяснил Миронов.

— Какие еще обстоятельства? — Густые брови парня сдвинулись. — Уж не подозреваете ли вы меня в угоне собственной машины? Не зря, выходит, говорят, что милиция может объявить преступником кого ей заблагорассудится, если ей не удается напасть на след…

Он как-то неестественно дернулся, оборвал фразу.

— Что же вы, договаривайте, — подбодрил Миронов и добавил — Если не удастся найти преступника. Это вы хотели сказать?

— Да, именно это, — ответил Коркин. — Вы вместо розыска моей машины пытаетесь приписать мне преступление, которого я не совершал. Иначе за каким чертом я вам понадобился?

— Не стоит, молодой человек, поминать черта, — сказал Миронов. — Я пригласил вас в качестве свидетеля. Согласно закону, вы обязаны ответить на все интересующие следствие вопросы. Причем ответить правдиво, ибо за дачу ложных показаний можете быть привлечены к уголовной ответственности.

Коркин с холодным пренебрежением посмотрел на майора. Потом его взгляд задержался на пачке сигарет, лежавших на столе. Рядом — бланк протокола, который должен зафиксировать разговор, ведущийся через стол. Разговор трудный, дыхание в дыхание.

С появлением на свет Макс был приучен родителями к такому порядку: если что-то существует в мире хотя бы даже в единственном экземпляре, то должно принадлежать ему. С каких-то пор он прочно усвоил, что ему все можно, все доступно, что он принадлежит к «своим». В отличие от «чужих» он купался в изобилии, ездил на «Волге» в школу, на тренировки, носил все самое модное, импортное. Воспитывал в себе властелина. Знал, чего хочет, имел цель, кратчайший путь к которой — прямая, без остановок.

— Итак, давайте уточним, как же все-таки получилось… — Миронов помолчал, надеясь навести на встречный вопрос.

— С машиной?

— Нет, с Галиной Кудрявцевой. Почему вы с ней не встретились в условленное время? Что помешало?

— Не встретился — и все, — поморщился Коркин. — Это мое личное дело.

— Личное-то личное, но меня интересует сущий пустяк: что помешало встрече?

— Если говорить честно, то в это время я был с другой, — смутился парень. — Нехорошо, конечно, но, понимаете, так получилось. Так сложились обстоятельства.

— Чего же тут не понять! Сегодня с одной, завтра — с другой. Ездили куда-нибудь?

— Да, в Пушкин. В парк. А потом…

— В ресторан зашли, — подсказал Миронов. Он заметил, как изменились глаза Макса, стали стальными, холодными.

— В какой еще ресторан?

— «Витязь».

— Никак следили?

— Никто, молодой человек, за вами не следил. Вы сами наследили. — Миронов легким движением пододвинул к себе книгу «Живописная Россия», открыл ее на закладке и взял счет. — Узнаете?

Макс сообразил: его оплошность обернулась уликой. Надо как-то выкручиваться. И тут промелькнула мыслишка: отказаться от счета. Не мой-де — и все тут. Мало ли кто мог обедать! Допустим, хозяин книги…

— Хотите сказать, что счет не ваш? — легко разгадывая ход мыслей Макса, упредил его Миронов.

— А почему мой? — ухватился Коркин. — Кто докажет? Официантка? Ее припугни — такое нагородит…

— Не порите, Коркин, чепуху, — оборвал Миронов. — Давайте по существу.

Запустив пятерню в густую шевелюру, Макс после некоторого раздумья признал, что был в ресторане с девушкой — Людмилой Скворцовой.

— Скворцовой?! — непроизвольно произнес майор.

— Да. — Парень глянул на офицера с удивлением. — Не верите?

Миронов мгновенно нашелся:

— Нет, почему же. Очень даже верю. — И, удовлетворенный, продолжал — Вернемся, однако, к началу. Значит, пообедали в ресторане, выпили…

— Дался вам этот ресторан, — ворчал осмелевший Коркин. — Дальнейшее, полагаю, представляет интерес разве что для двоих.

— Не только для двоих. В дальнейшем вы отправились к себе домой. Вдвоем, естественно. Отдохнули часик-другой. Потом, опять-таки вдвоем, сели в «Волгу». — Майор, медленно выговаривая каждое слово, внимательно следил за выражением глаз молодого человека. — Сели и поехали. Куда? Не об этом сейчас речь. Речь о другом. Вы, Коркин, сели за руль с нетрезвой головой.

Макс переменился в лице.

— Это уж слишком. — В голосе парня что-то надломилось.

— Слишком, говорите? Давайте ваше алиби.

Коркин сидел не шелохнувшись.

Миронов не торопил. Стал перекладывать бумаги на столе, заглянул в настольный календарь, сделал на листочке какую-то пометку. Посмотрел в окно, за которым лениво переговаривались верхушки тополей.

— У нас, Коркин, есть доказательства, которые изобличают вас, — нарушил затянувшееся молчание Алексей Павлович. — И вызвал я вас для того, чтобы вы честно обо всем рассказали. Чистосердечно во всем признались. В своих же личных интересах.