Шесть витков следствия - [15]

Майор перевел взгляд на Гаврикова.

— Вы, товарищ подполковник, изложили суть дела только с одной стороны, — продолжал Миронов. — Вы пытались убедить комиссара в том, что премия в ОТО в сумме восемьдесят тысяч рублей выплачена вроде бы законно. А почему вы умолчали о том, что часть этой премии аккуратно собирается и так же аккуратно передается руководству отдела? А если смотреть глубже, то мы имеем дело с необычным социальным явлением, с коррумпированной преступностью.

— Ну, майор…

— Да, да, реально существует организация, которая сосёт государство. И немалые деньги — полмиллиона в год плюс премиальные. Как же можно такое игнорировать?

— Такое надо доказать.

— Доказано, товарищ подполковник. А вы умолчали об этом в своем докладе.

Лицо Дюрича напряглось.

— Вы, майор, отвечаете за свои слова? — спросил он спокойно.

— Так точно. В деле есть акт ревизии КРУ. И заключение специалистов, участвовавших в проверке, — ответил Миронов, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— И куда идут эти деньги?

— Премии собирают и передают начальнику отдела Кайлю. Это доказано. Двое сборщиков допрошены. Они подробно рассказали, как собирали премии, подтвердили это на очных ставках с теми, кто им передавал деньги.

Комиссар Дюрич хмурился, начал нервничать.

— А остальные? — спросил он.

— Предстоит установить. Это, как вы понимаете, в компетенции прокуратуры. Но я не отступлю. Вплоть до того, что прямо из этого кабинета пбеду в Москву к Генеральному прокурору, в ЦК партии. Это во-первых. А во-вторых, как в данном случае понимать позицию подполковника Гаврикова? Почему он защищает преступников? Я уж не говорю о Симаковском, от которого тянется прямая ниточка к Кайлю…

Дюрич резко отодвинул от себя текст постановления. Некоторое время о чем-то разумывал, потом пододвинул к себе дело и написал: «Направить прокурору города Ленинграда для производства дальнейшего расследования».

Гавриков нервничал, пытался это скрыть и от этого волновался еще больше. Он несколько замешкался, а Миронов, секунду поколебавшись, шагнул вперед и взял дело из рук комиссара.

Дюрич встал, давая понять, что разговор окончен.

— Окажите, товарищ майор, помощь прокуратуре, — сказал комиссар и отошел к окну.

В приемной Гавриков потребовал дело себе, но Миронов не отдал.

— Я сам снесу в канцелярию, — сказал он.

Больше их пути не перекрещивались. Наступит день, когда Гавриков и Симаковский будут изобличены в служебных злоупотреблениях и во взятках, арестованы и осуждены…

7

Прошло два дня. Миронов поехал в прокуратуру к следователю, принявшему к своему производству дело № 10256.

— С тобой, Алексей Павлович, не соскучишься, — непритворно удивился тот, увидев в дверях Миронова. — Я, откровенно говоря, еще не готов к разговору. Успел лишь перелистать дело, составить разве что зрительное впечатление. Вот показания читаю…

— А ты, Игорь Семенович, не торопись. Знаешь, сколько эта волынка тянется?

— Считай, год скоро.

— Вот то-то. Дорога, как видишь, длинная. Да и не прямая. Если рассказать — не поверишь…

И Миронов в общих чертах посвятил следователя в свои передряги.

— А теперь скажи, Игорь Семенович, были у тебя гонцы от Кайля?

— А тебе это откуда известно?

— Сорока на хвосте принесла.

— Да, нюх у тебя, Алексей Павлович, позавидуешь. Миронов думал о своем.

— Теперь, надо полагать, лед тронется. Дело интересное, я бы сказал, необычное. Так что…

— Может, и необычное, но, понимаешь… оно не по мне, не по характеру. Ты же меня немного знаешь.

Миронов знал Игоря Семеновича, и то, что тот сказал, не было притворством. Следователь трезво оценивал ситуацию, свои возможности и способности. Он был порядочным и честным человеком.

— Тогда откажись, — предложил Алексей Павлович. — Еще не поздно.

Игорь Семенович без особой надежды спросил:

— Ну а кто его примет? Ты же знаешь, что все это не так просто.

— Есть один человек, — успокоил Миронов.

— Кто?

— Белов. Иван Иванович Белов.

— Ты уже говорил с ним?

— Думаю, согласится, — уклончиво ответил Миронов.

Он покривил душой: зачем обижать товарища? Такой исход майор предвидел, когда узнал, кому передано дело. И сразу, разумеется, стал прощупывать почву. Вспомнил Белова, которого и сам немного знал, и был о нем немало наслышан. Белов был мыслящим человеком (что само по себе уже достоинство) и к тому же слыл мастером следственной тактики. «Только Белов способен в этом разобраться, довести дело до логического конца, — думал Миронов. — Въедлив, способен схватить главное, оценить, докопаться до сути».

Он встретился с Иваном Ивановичем Беловым, рассказал ему все как есть.

— Ну что ж, — одобрительно улыбнулся Иван Иванович.

Так дело оказалось у Белова, старшего следователя прокуратуры города Ленинграда.

Миронов наконец-то облегченно вздохнул.

Кайль, узнав, что дело направлено в прокуратуру, забеспокоился — так нервничают собаки перед землетрясением.

Утром он был у начальника своего управления.

— Жареный петух клюнул? — Грилов приподнялся из-за стола, протянул руку.

— Соркин раскололся. — Лицо Кайля сложилось в извиняющуюся полуулыбку.

Грилов откинулся на спинку кресла, ухмыльнулся, сощурив глаза. Он считал себя всеобщим благодетелем и старался этому соответствовать — импозантная внешность, мягкие, обходительные манеры.