Шесть подозреваемых - [42]

В читальном зале столы и стулья задвинуты по углам, а у стены возведен импровизированный деревянный помост. Пол устилают белые простыни с поролоновыми подушками. Посередине выставлены две бутылки «Джонни Уокер». Вокруг на одинаковом расстоянии — соленые орешки в мисках из нержавейки.

Сам Баблу полулежит, опершись на мягкий валик, потягивает из бокала виски, хрустит кешью и любуется юной красоткой на сцене. Девушка в юбке до колен и облегающей блузке старательно подражает движениям Шабнам Саксены под фонограмму, составленную из кинохитов актрисы.

По левую руку от хозяина торжества сидит начальник охраны, по правую — Мохан. Вплотную к ним расположился прочий персонал, а позади — пятнадцать избранных арестантов, допущенных на представление.

Танцовщица трясет внушительной грудью перед носами у мужчин. Зрители пялятся на нее, кличут милашкой и делают непристойные жесты. Между тем ночь все тянется, алкогольные испарения ударяют в головы, и вот уже тюремщики забираются на сцену, чтобы присоединиться к пляске. Один призывно вихляет бедрами, другой неуклюже ловит край развевающейся перед ним юбки. Тивари подзывает девушку к себе и осыпает ее дождем из банкнот по сто рупий каждая. Начальник охраны благодушно взирает на происходящее, время от времени засматриваясь на новенький «Ролекс», который утром получил в подарок от гангстера.

— Потрясающе, Баблу сахиб! — заливается соловьем доктор Тирумурти. — В жизни не думал, что буду так веселиться в тюрьме.

— А я всегда говорю: «Живи и дай жить другим», — самодовольно произносит Баблу и подмигивает Мохану: — Ну что, Кумар сахиб, как по-вашему? Плохо ли отмечать Новый год в «Тихаре»?

— По-моему, вы правы, — соглашается Мохан. — В конце концов, здесь не так и ужасно. Ваше здоровье!

Перед самой полуночью Кумару приспичивает отлить, и он покидает читальный зал. На выходе в лицо ударяет порыв ветра, все тело пронизывает дрожь. Стоит промозглая ночь, однако небо расцвечено яркими вспышками шутих и ракет. Пересекая двор, Мохан слышит подозрительный шорох, и вдруг ему зажимает рот чья-то большая ладонь. Мужчина отчаянно вырывается, но тут ему в спину тычут холодным и твердым металлическим предметом.

— Попробуй дернись — отстрелим яйца. Понял?

В темноте словно ниоткуда вырастают трое мужчин. Мохан видит их лица — и у него пересыхает во рту. Это члены грозной террористической группировки «Лашкар-э-Шахадат», «Армии мучеников».

Кумара толкают к воротам. Вокруг ни души: все веселятся на концерте. Из открытых дверей негромко доносятся радостные выкрики и музыка. У главных ворот дежурит охранник, но и он засмотрелся на фейерверк, прислонив винтовку к ноге. Главарь беглецов бесшумно подходит к нему и, точным движением ухватив за шею, валит наземь.

— Вы… вы… вы почему не в камерах? — удивляется подвыпивший сторож.

— Заткнись! — командует главарь, в то время как один из сообщников завладевает оружием и направляет его на охранника. — Отпирай.

Дрожа от страха, тот вынимает из кармана связку ключей и трясущимися пальцами открывает висячий замок. Створки ворот распахиваются. Главарь немедленно обрушивает на голову охранника удар пистолетной рукояткой. Бедняга словно подкошенный падает без единого звука.

Кумар начинает мелко трястись.

— Пожалуйста, только не убивайте меня, — молит он похитителей.

Главарь смеется в ответ. Это последнее, что слышит Мохан. Его голова взрывается болью, и все вокруг чернеет.

Очнувшись, Кумар видит склонившееся над ним лицо медсестры.

— Где я? — спрашивает он.

— В лазарете.

Рядом на столике лежит газета. Мохан берет ее в руки. На первой странице — его фотография. «Дерзкий побег из «Тихара»! Ганди-баба пострадал!» — гласит заголовок. Ниже приводятся подробности: «Охрана краснеет, мямлит и заикается, когда пытается объяснить, как можно было смотреть кабаре в стенах тюрьмы строгого режима, покуда трое иностранных террористов преспокойно бежали на волю. Как удалось им выбраться из камер или раздобыть пистолет, полиции еще предстоит выяснить. Тем временем персонал ожидает серьезная перетряска».

Возмездие не заставляет себя долго ждать. Начальник охраны временно отстранен от службы. Его место занял новый, более жесткий и принципиальный. Восемнадцать служащих понижены в должности. Баблу и Мохана переводят в тесную общую камеру.

Гангстер не устает проклинать беглецов.

— Вот сволочи, из-за них я теперь должен маяться, как все прочие. Мобильник забрали, даже радио не послушать и телевизор не посмотреть. Как жить в этой чертовой дыре?

— «Оставьте все привязанности, посвятив себя служению Богу и ближним своим» — так говорит нам «Гита», — нараспев произносит Кумар.

— Гита — это кто?

— «Гита» — ключ к пониманию писаний мира. Она помогает постичь таинство ненасилия, таинство осознания самих себя через призму физического тела.

— Вы что несете, Мохан сахиб?

— Истинное развитие заключается в том, чтобы умалиться до нуля.

Тивари переглядывается с доктором Тирумурти.

— По-моему, он того?

— Нет, Баблу сааб.[90] Он открывает знание, которое до сих пор держал под секретом. Мы с вами присутствуем при возрождении прежнего Ганди.