– Смотри, уже вечер! Я так долго спала? Конан, не мучай меня, расскажи, что случилось?
Пока она пила вино, настоянное на целебных травах, и ела принесенные Иммой кушанья, Конан поведал о событиях минувшей ночи. Королева с удивлением выслушала его, еще раз осмотрелась и велела служанкам привести все в порядок. Пока одни служанки хлопотали, приводя спальню в прежний вид, а другие осторожно расчесывали спутанные волосы Зенобии, она сидела напротив зеркала, не сводя глаз с бледно-розовой полосы на шее.
В спальню, бесшумно ступая по толстому ковру, вошел Дамунк и остановился около короля. Конан прошептал, не отводя глаз от Зенобии:
– Она ничего не помнит и не очень верит тому, что я рассказывал. Приближается ночь, что нам делать? Я не отойду от нее ни на шаг, и ты останешься здесь со своими снадобьями. Сейчас я пойду, отдам кое-какие распоряжения – гонцы ждут с самого утра, а ты будь тут и глаз с нее не спускай!
Конан вышел, а королева все смотрела на свое отражение, пытаясь что-то вспомнить, водя пальцем по розовой полосе. Когда служанки, наконец, расчесали волосы и заплели их в тугие косы, солнце уже скрылось за деревьями, и только алые облака сияли на небесах, тоже готовые вот-вот погаснуть.
Конан вернулся к Зенобии, готовый провести около нее всю ночь, и невольно залюбовался своей королевой – так она была хороша в новом платье из легкой струящейся материи, с гордо поднятой головой и решительно сжатыми губами. Стоя около своего роскошного ложа, задумчиво прикасаясь к расшитому пологу, она сказала:
– Я не буду спать этой ночью! Конан, будь рядом со мной, не давай мне уснуть! То, что ты рассказал, было так страшно… Я боюсь, вдруг я умру, как те, другие, которых колдун убил во сне!
– Я здесь, с тобой, и никуда не уйду! И Дамунк будет тут, и Имма. Мы будем разговаривать всю ночь, а утром ты спокойно уснешь! Имма, распорядись, чтобы сюда принесли кости – они наверняка найдутся у кого-нибудь из стражи. Я вас сейчас научу этой разбойничьей игре, вы и не вспомните, что ночь создана для сна – ночь создана, чтобы играть и рассказывать всякие небылицы. Дамунк, ты человек ученый, тебе и начинать. Только не вздумай говорить о серьезных вещах, лучше вспомни, как ты был молодым и бегал за девчонками! – Король подтолкнул локтем смутившегося лекаря и с радостью заметил лукавую улыбку на губах Зенобии.
Вернулась Имма, неся поднос с освежающим питьем и сладостями для королевы, а идущий следом слуга робко поставил на стол стаканчик с костями. Когда он вышел, все четверо уселись на ковер, и почтенный Дамунк начал плести такую историю, что Конан поневоле стал вспоминать, не встречались ли они в давние времена на улицах Шадизара, этого гнезда воров и разбойников.
Зенобия хохотала, а маленькая Имма бросала сердитые взгляды на своего учителя, недоверчиво встряхивая кудрявой головкой. Лекарь с видимым облегчением закончил свой рассказ, и настала очередь короля научить свою королеву играть в кости, как вдруг он почувствовал, что рука, лежавшая на его плече, вдруг соскользнула вниз, и Зенобия мягко повалилась на ковер. Она крепко спала.
Конан попробовал ее разбудить, но она нахмурилась во сне, как капризный ребенок, и уютно свернулась калачиком. Он подхватил ее на руки и бережно уложил на постель, не сводя глаз со спокойного лица.
Казалось, ничто не нарушит безмятежность этого сна. Время тянулось медленно, ночная тишина убаюкивала. Имма дремала в кресле, положив голову на подлокотник. Дамунк боролся со сном, расхаживая из угла в угол и разглядывая давно знакомое убранство королевской спальни.
Затейливая резьба деревянных панелей, украшавших стены, такая забавная днем, теперь, в мерцающем свете одинокого светильника, казалось, таила в себе угрозу. Маленькие крылатые дракончики гонялись друг за другом, прячась среди цветов и листьев. Неверный отблеск пламени оживлял крохотных чудовищ, и они, как настоящие, извиваясь, трепетали перепончатыми крыльями, а цветы, жалобно вздыхая, шевелили лепестками. Лекарь зажмурился, потряс головой, отгоняя наваждение, и отвернулся.
Зенобия безмятежно спала. Конан уже начал надеяться, что кошмар не повторится, как вдруг губы ее страдальчески дрогнули, и раздался тихий жалобный стон. Голова судорожно откинулась назад, а руки потянулись к шее, словно пытаясь освободиться от чего-то невидимого. И снова королева забилась, как пойманная птица, а Конан вновь старался удержать ее на ложе, сжимая в крепких объятиях. Маленькие руки отбивались от него с нечеловеческой силой, тело трепетало и извивалось, вырываясь из неведомого плена, а на шее опять тускло блестел узкий железный ошейник.
Лекарь попытался подойти к Зенобии со своими снадобьями, но был тут же отброшен в сторону. Только могучие руки Конана могли удержать королеву. Вмиг пробудившееся звериное чутье варвара подсказывало киммерийцу, что борется он со злобной враждебной силой. Прижимая к себе всегда столь желанное тело Зенобии, он понимал, что избавиться от чужой воли несчастная королева могла, лишь убив себя.
Когда Дамунк и Имма снова подошли к ложу, пытаясь поднести к ее ноздрям флаконы, Конан, не разжимая железных объятий, прорычал сквозь стиснутые зубы: