Шесть дней Яд-Мордехая - [29]

"Мы не понимали, арестовали нас или нет, - сказал Алекс.

- Это не был арест в буквальном смысле слова, так как мы свободно могли разговаривать друг с другом и ходить по комнате. Однако у дверей стоял часовой, так что свободными считать себя мы тоже не могли".

Алекс настаивал на немедленном возвращении. Хорошо осведомленный о военной бюрократии, он доказывал, что за два часа переговоров египетское командование давно получило бы ответ из Каира. Если их здесь еще держат, значит, их просто заставляют ждать или даже забыли об их существовании. "Я должен вернуться в кибуц, я обязательно должен вернуться в кибуц", - все повторял он. Остальные смотрели на него с удивлением и настойчиво напоминали, что они все-таки арестованы и что они находятся в самом центре военного лагеря. Кто же им позволит уйти, пока вопрос о них еще не решен?

Конвоир отошел на несколько минут от дверей. Алекс, который за годы нелегальной работы убедился, что крепкие нервы и самоуверенность могут выручить человека во многих опасных ситуациях, взял командование на себя. "Это наш шанс, надо идти! - сказал он. - Идите за мной, только не спешите". Они спокойно подошли к санитарной машине, но водителя нигде не было видно. "Придется оставить ее", - решил Алекс. Они сели во вторую машину, принадлежавшую шведскому доктору, и медленно выехали из лагеря; в этом им помогла сумятица и неразбериха, царившие там. Теперь Алекс велел вести машину по главному шоссе. Врачи пытались протестовать, - ведь сам Алекс им говорил, что дорога заминирована. "Не волнуйтесь, - успокаивал он, - я знаю дорогу достаточно хорошо". Он направлял машину то влево, то вправо, "спасая" их от опасности. Благодаря флажку Красного Креста им удалось, наконец, без помех добраться до Дир-Санида.

Вид деревни за это время совершенно преобразился. Исчезли женщины и дети. Те несколько жителей деревни, что попались им на глаза, были вооружены до зубов. Отряды египетских солдат расположились под тенью густых деревьев, так что из Яд-Мордехая они не были видны. Рядом, на дюнах, были установлены пулеметы и минометы. Заявление египетского майора подтвердилось.

Машина въехала в Яд-Мордехай в шесть часов вечера. Алекс кинулся к ближайшему посту у ворот и скомандовал:

"Немедленно передай Тувии по телефону, чтобы привели в действие план обороны". Он попросил доктора Харела сообщить в Тель-Авиве главному командованию о том, что они видели по дороге и что назревает здесь.

Был послеобеденный час, то время, когда дети прогуливались со своими родителями. Их тут же завернули обратно. Едва дети успели добежать до убежищ, как два английских самолета с отличительными знаками египетских военно-воздушных сил стали кружить низко над кибуцем, стреляя из пулеметов и сбрасывая бомбы. В убежищах слышно было, как пули стучат по укрытию, но воспитательницы спокойно читали детям сказки и пели песни, чтобы отвлечь их внимание от происходящего. Все же один пятилетний малыш вдруг истерично закричал. "Я велела ему тут же замолчать", - рассказывала мне его няня. "Ты еще увидишь, - сказала я ему, - что наши ребята сделают с этими аэропланами".

Люди, укрывшиеся в окопах, пришли в ужас, увидев, что бомба взорвалась во дворе яслей, где всего несколько минут тому назад играли двухлетние малыши. Некоторые не сдержались и начали стрелять по удаляющимся самолетам, хотя пустая трата патронов была строго воспрещена. Когда самолеты скрылись за дюнами, люди бросились тушить огонь, вспыхнувший в нескольких местах рядом с птичником.

Проблема детей все еще не была решена, хотя обсуждалась она уже несколько месяцев. Алекс много раз обращался к Хагане с просьбой об их эвакуации. Ответ всегда был отрицательным. Основным фактором для этих решений, очевидно, была уверенность в том, что Египет не вступит в войну. Вся подготовка являлась отражением такого мнения. Ожидалось, что Яд-Мордехаю и другим поселениям придется четыре или пять месяцев противостоять беспорядочным атакам арабских нерегулярных войск, вооруженных винтовками и пулеметами. В таком случае женщинам, столь необходимым в экономической жизни кибуца, следовало оставаться на своих местах, а вместе с ними - и их детям. "Ничто не действует на бойца более угнетающе, чем начало эвакуации", - позже писал один из командиров Пальмаха по этому поводу.

Теперь, когда они столкнулись с реальностью, Комитет обороны решил эвакуировать детей, не ожидая разрешения. Шамаю было приказано передать это решение Гершону, местному командиру Пальмаха, который находился в своем штабе в Нир-Аме. Гершон тоже не стал ждать приказа. Он согласился прибыть в Яд-Мордехай на трех броневиках и бронированном автобусе. Он должен был приехать около полуночи.

Комитет по воспитанию провел срочное собрание; надо было решить, кто уедет с детьми. Конечно, няни, но кто еще? Невозможно было отослать всех матерей. Для этого нехватало транспорта и, кроме того, кибуц все еще не хотел отказаться от мысли, что работа в хозяйстве будет продолжаться, и женщины будут ухаживать за скотом, птицей, работать на кухне. Наконец, было решено послать кормящих матерей "и еще нескольких женщин, более чувствительных, чем другие".