Шерлок Холмс на орбите - [135]

Мгновение Артур раздумывал, о чем говорит этот человек. Затем в стенаниях ветра он различил слова — произносимые нечеловеческим низким, протяжным голосом.

— Артур, — простонал ветер. Приходилось напрягаться, чтобы слышать слова. — Артур Конан Дойл.

Мистер Вентворт еще крепче сжал его руку.

— Добро пожаловать, дух. Как тебя зовут?

— Имя, данное мне при рождении, — произнес голос, делая паузы между порывами ветра, — Ричард. Фамилия — Дойл.

— Дядя Дик!

До этого на сеансах всегда появлялись голоса, называвшие себя его отцом или матерью, которые здравствовали и поныне. К тому же они всегда доносились со стороны медиума или откуда-то из дальнего угла комнаты. Никогда их еще не приносило ветром.

Если этот дух настоящий, то непонятно, хочется ли ему, Артуру, с ним разговаривать. Даже при жизни он предпочитал разговаривать с дядей как можно реже.

— Что привело тебя в этот мир? — спросил мистер Вентворт.

— Я пришел, — голос духа неожиданно стал ясным и отчетливым, почти человеческим, — чтобы показать своему племяннику, как я люблю его.

Эти слова напомнили Артуру, как дядя Дик в детстве водил его на прогулку по Лондону. Он предпочитал представлять его таким, как тогда, а не тем суровым стариком, с которым они спорили в последние годы.

Но эти слова ничего не доказывали. Дух еще не сказал ничего особенного. Артур хотел получить более ясное доказательство.

— Я также посылаю свою любовь его сестрам и брату.

Тоже ничего конкретного. Ветер судорожно рвал занавески.

— Я прощаю его за то, что он оставил католическую Церковь.

Артур сжал челюсти.

— Мне кажется, такое вряд ли нуждается в прощении.

Он вспоминал все свои аргументы в спорах с дядей Диком за обеденным столом.

— Конечно, нуждается, — сказал голос с хорошо знакомой Артуру интонацией. — Но после смерти я встретил многих духов, которые, не будучи католиками или даже христианами, прожили тем не менее добродетельную жизнь и получили спокойное существование после смерти. И если даже Господь простил их заблуждения, — то с моей стороны было бы слишком самонадеянным не поступить так же.

Хотя бы какое-то снисхождение.

— Как может верование, которое способствовало добродетельной жизни, быть заблуждением?

— Для добродетели достаточно места и в пределах Церкви, — дядя Дик, как всегда, уклонялся от ответа. — Нет нужды уходить за ее пределы.

Артур почувствовал себя ребенком, которому читают проповедь. В нем рос гнев.

— Место для добродетели? Это когда на протяжении веков Церковь была ответственна за кровопролития?

— Ты не должен порицать Церковь за грехи отдельных ее членов.

— Тогда не стоит наделять ее и добродетелью других членов! — Артур глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Спор может продолжаться вечно, пока один из них не догадается замолчать.

— Дядя, — сказал он насколько возможно спокойным голосом, — ты ведь пришел сюда не для того, чтобы спорить со мной о Церкви.

— Нет, — сказал дядя Дик, тоже более спокойным тоном. — Я пришел сюда ради иной цели.

— Какой же именно?

— Я пришел попросить тебя, чтобы ты воскресил Шерлока Холмса!

От неожиданного порыва ветра стекло задребезжало.

Это уж слишком. Артур вскочил на ноги, удерживаемый мистером Вентвортом и мисс Лоудер-Симондс.

— Да как ты смеешь? — прокричал он. Почему его дядя в первую очередь заботится о каком-то Шерлоке Холмсе? — Как ты посмел мне сказать такое?

— Весь Лондон был в трауре, когда ты убил его, — сказал дядя Дик. Можно было и не напоминать. Сдержанные при всех других обстоятельствах люди повязывали свои шляпы черными траурными лентами. Его засыпали не только негодующими письмами, но и соболезнующими.

— Признаюсь, — сказал дядя Дик, — мне самому нравился этот персонаж.

— Я не воскрешу его. Я не ребенок. Не нужно учить меня жить.

— Но когда ты ведешь себя неправильно, я должен сказать тебе об этом!

Артур открыл рот, чтобы возразить. Он сознавал, что повторяет старые доводы, но не мог остановиться. Он не хотел останавливаться. В конце концов не он первый начал.

Повторение старых доводов. Слова эхом отдавались в его голове.

Двадцать лет тому назад, когда Артур впервые оставил церковь, дядя Дик сказал ему те же самые слова, что и теперь.

Разве мог бы актер, исполняющий роль духа, повторить в точности слова их споров? Артур засмеялся. Разве мог кто-то другой, кроме его родственника, рассердить его, обращаясь с ним так, как будто он до сих пор оставался ребенком? Хохот становился все громче и громче, доходя до истерических нот. Гнев утихал.

Артур получил доказательство. Духи существуют на самом деле, и он только что спорил с одним из них. Смерть — это всего лишь иллюзия, это не конец.

— Дядя Дик, — сказал он, продолжая смеяться.

— Не вижу ничего смешного, — раздраженно отозвался дядя Дик.

Артур вытер слезы. Если смерть иллюзия, подумал он, то и гибель Холмса в водопаде тоже иллюзия. Возможно, он и не падал туда. Возможно…

— Ты воскресишь его, — сказал дядя Дик.

Это не был вопрос, но Артур все равно ответил.

— Да, я воскрешу его.

— Хорошо.

Дядя Дик вздохнул — или это был ветер? Или они оба вздохнули?

— И ты его сделаешь католиком на этот раз?

— Католиком? — Артур подался вперед. Как смеет его дядя спрашивать об этом? Он почувствовал, что готов спорить снова, пусть даже и с привидением. В гневе он вырвал руки, разомкнув таким образом круг участников сеанса.