Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - [84]

По этому поводу мне вспомнилось неоднократное высказывание Холмса, о том, что будь его собственные принципы иными, а воспитание не столь традиционным — Скотленд-Ярд имел бы в его лице весьма и весьма опасного преступника, а уголовный мир не менее опасного собрата. Но к счастью для человечества с Холмсом ничего подобного не случилось.

По завершении дела Вилли Чемодана я поспешил к моей долготерпеливой жене, к моим осиротевшим пациентам и к моим заброшенным литературным занятиям. Потому с Холмсом мы не виделисьв плоть до начала зимы, до того дня когда я принес на его суд свою новую рукопись.

Прочитав «Страшную комнату», и своей иронической улыбкой выразив некоторое одобрение прочитанному, что он делал отнюдь не всегда, Холмс посоветовал с публикацией подождать. Конечно, я и сам понимал — должно пройти время, прежде чем «Страшная комната» увидит свет.

— На сколько же, по-вашему, ее законсервировать, Холмс?

Мой друг на мгновение задумался, выдохнул серию аккуратных колечек дыма и спокойно произнес, глядя в потолок,

— Лет на сто, я думаю.

— На сто лет???!!! — возопил я.

— Поверьте мне, Ватсон, она от этого только выиграет.

И я… поверил.

Приложение

Прилагаю здесь по памяти записанное завещание, с которым мне удалось ознакомиться в адвокатской конторе «Салиман и Брук».

«Я, лорд Фредерик Фатрифорт (старший) —

будучи в здравом уме и твердой памяти, изъявляю свою волю в следующем завещании: весь свой капитал в размере (…) миллионов фунтов оставляю моему внуку

Фредерику Фатрифорту (младшему) — единственному сыну моего покойного единственного сына,

Джулиана Фатрифорта и, таким образом, Фредерик

Фатрифорт (младший) — получает капитал

в размере (…) миллионов фунтов, из которого две четверти в ценных бумагах, одна четверть в земельных угодьях в графстве Глостершир, а также родовой замок Фатрифорт и лондонский особняк на Мортимер-стрит,8.

Специально оговоренной частью завещания должно

распорядиться следующим образом:

…Мистеру Нортингу, камердинеру,

…Миссис Уильям Нортинг (в девичестве Беатриса Вайс)

— домоправительнице, и

…Энтони Торлину, воспитателю.

назначается пожизненная рента в одинаковых суммах

и в размере …% годовых.

Моим друзьям и благодетелям пастору Бертли, доктору Филиппу Фришу, адвокатам Джорджу Салиману и Эдвину Бруку равные суммы (не буду тут называть цыфры— это дело частное, но суммы более чем щедрые).

Всем моим слугам — Сэму, Филу, Питу, Джонсонам и Мегги Милем — пожизненный пансион, если они остаются, или, соответственно, ежемесячные выплаты, если уходят.

Завещание составлено мною, лордом Фатрифортом,

в адвокатской конторе и засвидетельствовано двумя

свидетелями — мистером Джекобом Вистом и мистером Самуэлем Тиссоном».

Формальности соблюдены адвокатской конторой

«Салиман и Брук».

Приписка

Эту, приписку, думаю, небезынтересную моим будущим читателям, я пишу под живым впечатлением момента, в отделении швейцарского банка и прилагаю к рукописи.

Джон Г. Ватсон, доктор медицины.

В реальной жизни совпадения случайностей совсем не то, что в литературных сочинениях, где они воспринимаются спокойно и чем замысловатей, тем естественней. Это и понятно; автор безраздельно властвует над судьбами своих героев, и фантазия его буйствует на всем пространстве литературного вымысла, не встречая серьезных преград. Но в жизни случайности редки. И совпадения известного рода мы вправе, считать чудесными.

Как вот, например, сегодня, когда стечение обстоятельств вынудило меня выйти вдруг из дома, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте.

Дела мои на теперешний момент сложились таким образом, что я в полной мере стал заложником своего издателя. В этот жаркий июльский день изнемогая за своим письменным столом, я ломал голову как быть? Новая повесть никак не шла, а издатель и слышать ни о чем не желал, упорно требуя соблюдения сроков и грозя всеми возможными карами за отсрочку. Читатели, по его словам, как дети, с нетерпением ожидали обещанных подарков, и их любимый журнал как рождественский чулок просто не смел их разочаровать. Потому мне, хоть умри, необходимо было выдать обещанное. Но Муза особа весьма чувствительная и капризная, потому понуждать ее и тем более подгонять нечего и думать. В общем положение мое казалось безвыходным. И вот под нестерпимым гнетом этих обстоятельств и возникло у меня великое искушение — отдать моему мучителю, этому нетерпеливому кредитору и его ненасытному читателю мою «Страшную комнату». Но как только крамольная мысль пришла мне в голову, я уж не медлил и не дожидаясь пока она начнет разъедать мою совесть, упаковал «Страшную комнату» в крепкий почтовый пакет, обвязал шпагатом и вышел из дома с намерением отнести ее, наконец, от греха подальше, в ближайшее отделение швейцарского банка, чтобы замуровать там на сто лет. И спустя уже каких-нибудь полчаса я бодро шагал по Стрэнду, приближаясь к моей цели, когда рядом с визгом притормозил темно-зеленый кабриолет с малиновым нутром и хромированными спицами, последнее чудо автомобильной техники и редчайший образчик современной элегантности. Меня громко окликнули. Какого же было мое удивление и радость! Из авто вышли те о ком волей-неволей думал я все это утро. Мистер Торлин и Фредди, невероятно рослый, возмужавший, но все такой же по детски бойкий и дружелюбный. Без малого шесть лет прошло с тех памятных Фатрифортских событий. Полгода назад газеты написали о смерти старого лорда Фатрифорта, написали и о том, что молодой наследник, в это самое время был сражен острым приступом инфлюэнци свирепствовавшей тогда повсюду и увы, к погребению деда не поспел. Не поспели к скорбному событию и многочисленные представители прессы, но уж совсем по другой причине: погребение почему-то состоялось днем раньше официально объявленной даты. Эта досадная ошибка, лишила бедных газетчиков лакомого кусочка на пиру английских сенсаций. Таким образом, тайна лорда Фатрифорта осталась навсегда похороненной в фамильном склепе, под грудой роскошных погребальных венков. Что, в конечном счете, и требовалось.