Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - [57]

— Ходить далеко не надо, это здесь, в библиотеке.

— Надеюсь, это не инспектор Скотленд-Ярда, прикорнувший на диване?

— Нет-нет, всего лишь план, но…

— Что за но?

— Сейчас увидишь. — И я достал и показал ему план.

И план его, конечно, убедил. Он знал толк в подобных вещах, как знал и то, что такое скоро не подделаешь, да и зачем бы мне это, если я никак не подозревал о вторжении ночного гостя.

Надо сказать, из всех сокровищ для Бен Глаза на первом месте стояли «камушки», особенно «зеленые камушки», это знали все в банде. Только они одни и могли распалить его аппетиты до такой степени, чтобы лишить необходимой бдительности. Ни золото, ни оружие, ни старинные монеты, ни все знаменитые ювелирные роскошества вместе взятые — ничто не интересовало его в той степени, как «зеленые камушки», он был на них просто помешан. Тогда для большей убедительности я рассказал Глазу одну, вычитанную из «Хроник», историю.

— Слышал когда нибудь про Джакомо Фрибелли?

— А почему я должен о нем слышать, он что, знаменитый боксер, актер или авиатор — твой макаронник?

— Какое там! От горшка два вершка, к тому же горбун. Да и жил еще при Марии Католичке. И не макаронник он никакой, а голландский купец Якоб Фрибель.

— Тогда на кой нам сдался, твой иудей?

— Он был доверенным лицом королевы. Похоже, самым доверенным.

— Ха! Католичка доверяла голландцу? Или того хуже — еврею?

— Голландцу или еврею — не так важно. Тем более что ей он представлялся флорентийским негоциантом и у него была репутация честного купца, а в те времена этого было, как видно, достаточно.

— Значит, не найдя среди своих подданных ни одного честного англичанина, бедняжка Мэри, доверилась этому венецианскому купцу? Недоверчивая была бабенка.

— Слишком много у нее было врагов особенно среди подданных.

— Похоже много больше чем волос на голове.

— Во всяком случае в преданных людях королева Мэри испытывала острую необходимость. Потому и поручала этому негоцианту переправлять от папы Караффы[19] в Англию драгоценности на какие-то ее прожекты. И он судя по всему весьма ловко с этим справлялся. Время тогда было непростое, и деньги ей нужны были позарез…

— А кому и в какое время они нужны не позарез?

— Ну так или иначе, а старина Фрибелли благополучно достиг Глостера, но потом… куда-то подевался.

— Я бы на его месте тоже подевался, с камушками-то!

— Но он был не ты. Вот в чем дело.

Бен Глаз прищурился на меня оценивающе, желая, понять, сколько в моем рассказе лжи, а сколько правды, потому и пропустил мимо ушей колкость.

— Что читатель ты примерный, это известно. Но, может, ты еще и сочинитель? Право слово, говори, не скромничай!

И он продекламировал с театральными модуляциями, сверля меня своим глазом, как буром:

— Старинный замок на высокой скале! Драгоценный ларчик итальянского Квазимоды! Зеленые камушки Красной Мари! Таинственные поручения кровожадного святоши! Живописно… Ничего не скажешь!

— Ну, верь — не верь, дело твое. А с похищением связываться не буду и другим не советую, — заявил я безапелляционно с видом непогрешимого эксперта. И это возымело свое действие. Бен Глаз резко изменил направление атаки:

— Так ты думаешь, драгоценности в замке?

— Есть верные тому доказательства, и я могу тебе кое-что показать, если ты настроен серьезно, Глаз.

— Серьезней, чем я, сейчас мало кто настроен, мон ами.

Теперь, когда рыбка клюнула, требовалось, чтобы она как следует заглотила наживку. Потому я недолго думая показал ему три изумрудных перстня. Те, что лорд носил на шее, на малиновом шнурке. Камнями Бен Глаз остался доволен.

— Камушки — шик, и работа грамотная, во вкусе Бена Челлини. Кстати, откуда камушки?

— По преданию, их нашел Ник Фатрифорт, тогдашний хозяин замка, в засаленном замшевом кисете (и кисет тот был полнехонек). Потом он их перепрятал, и похоже, замка камушки не покидали.

— А сам ты что же, не можешь до них добраться?

— Коли бы мог — давно добрался бы и жил теперь в Америке, кум королю. Есть там какой-то подвох, а я не такой головастый, как некоторые, и рисковать напрасно не хочу. Но боюсь, что и вдвоем нам не справиться, понадобятся верные люди.

— Пудель подойдет?

— Пудель жив??? — я невольно вздрогнул.

— Жив-живехонек! Стал бы я тебе покойника в напарники предлагать! Не то предложил бы уж Дровосека. Помнишь Джерри Дровосека и Дербиширское дело! Ха-ха-ха!

— Нет уж, Глаз, давай на сей раз обойдемся без дровосеков.

— Ладно, обойдемся Пуделем. А ты, кстати, не держишь ли на него зла, помнишь, как вы сцепились с ним «У любимой тети» и как наши ребята, разнимая вас, чуть не разнесли в щепки этот веселый кабак?

— Я не баба, чтобы зло копить.

— Кстати, о них. Помнишь подружку Пуделя, Джильбердиху-кабатчицу и ее фирменный коктейль? Ха-ха-ха! Одна дура чуть не отправила к праотцам всю нашу банду. Правда забавно?

— А не маловато будет одного Пуделя? (Это я решил проверить, есть ли с Бен Глазом кто еще.)

— Тебе мало Пуделя, Читатель?!

— Да нет, что ты! Пуделя не бывает мало, его всегда почему-то слишком много!

— К сожалению, выбирать не приходится, потому что из наших, из проверенных, больше никого и нет. А с чужими связываться не хочу. Что-то стал я недоверчивый. Да и людей не осталось стоящих, таких как Фанфарон или профессор Мориарти, или Гарри на худой конец, — все уже в покойниках ходят. А что за люди были! Даровитые, с воображением, с размахом. Теперь уж таких нет. Измельчал народец. Потому я сам по себе, так спокойней. Я и мой верный пес. Ну, и ты теперь. А втроем мы справимся с любым делом. С любым, Читатель!