Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - [23]
Очнулся я оттого, что ощутил во рту восхитительный вкус бренди, и, не имея сил пошевелиться, лишь с трудом приоткрыл глаза. А Холмс, подвижный, как лис, отвинчивал-завинчивал пробку в походной фляге, размахивал своей трубкой, что-то говорил, что-то спрашивал, улыбался, хмурился, но я еще плохо соображал что к чему, пока наконец в моем мозгу не сложилась первая отчетливая фраза — «упадок сил в связи с тяжелым нервно-психическим срывом». Это я машинально поставил себе диагноз. Наконец, я сел, отобрал у Холмса флягу и, не отрываясь, выпил весь походный запас бренди. Лишь после этого я нашел в себе силы подняться на ноги. Молча, слегка пошатываясь, мы двинулись в обратном от замка направлении, пока не остановились под жестяной вывеской с изображением жутковатых серых пальцев. Из приоткрытой двери слышались гнусавые звуки волынки, топот подвыпивших завсегдатаев и тянуло лучшим, как мне тогда показалось, запахом на свете — запахом яичницы с колбасой.
Деревенский старичок, семенивший перед нами, обернулся и, приподняв шляпу, пропустил нас вперед. О блаженство! После смертельного балансирования над пропастью почувствовать под собой крепкий деревенский стул и опереться о старый дубовый стол, которому лет двести, а он как новенький. Настроение мое было ненормально восторженным. Психика ведь как маятник: чем больше качнулась туда, тем больше качнется обратно. Хозяин заведения, проворный толстяк лет шестидесяти, был рад редким гостям из Лондона. Его красная и довольная физиономия без слов говорила о прелестях деревенской жизни. Он велел волынщику играть веселее, тот понимающе подмигнул, но заиграл еще заунывней. Из угла ему, размахивая кружкой эля, хрипло подпевал какой-то завсегдатай, тучный и самодовольный, как феодал старых времен. Мы заказали яичницу с колбасой, козьего сыру, вяленых груш, и хотя в голове моей еще плескался бренди, бутылку хереса, попросив веселого хозяина выпить с нами, ради знакомства.
— А скажите, милейший, отчего это ваше симпатичное заведение носит такое… м… э… необычное название? Даже меня, человека вполне рассудочного, дрожь пробрала, а вот мой друг, человек старомодный и суеверный — не хотел сюда и заходить, — отчаянно импровизировал Холмс.
Хозяин улыбнулся во всю ширь своего конопатого лица и бойко, как зазывала на ярмарке, затараторил:
— Не вы первые тому дивитесь, сэр! Многие дивятся и боятся, сэр. Ну и пусть себе! Дивятся-боятся, да ведь ходят! Во-первых, для понимающего человека, сэр, тут более и выпить негде. А у нас выбор, не побоюсь соврать, не хуже, чем в Челтнеме или там в Глостере. Да и сыр наш местный козий редкой вкусноты, сэр, и другого мы не признаем. Пастбища здесь хорошие и горы — козам раздолье, сэр, потому все окрестные деревни, почитай, мои, а бывает, и из дальних приходят, да и Лондонский тракт Дживсов знает! Во-вторых же, сэр, Дживсы завсегда были большие охотники до анекдотов всяческих и новостей, и это спокон веку привлекало сюда людей с понятием. Я здесь с малолетства, сэр, еще деду помогал трактирничать. А всем известная прибауточка и вовсе со времен моего прапрадеда бытует:
Ну а в-третьих, сэр, заведение мое из-за названия много выигрывает. «Серые пальцы»! Это весьма завлекательно, сэр. Вот на них поглазеть и любопытствуют. Где еще увидишь такое, да за бес-плат-но! Ха-ха! Ну а вывеска моя как есть картина! И картина, заметьте, сэр, старинная. Да кромя того, пулями в трех местах помеченная, стало быть, уж и историческая, а история ее сама по себе анекдотец особенный! Это еще в шестьдесят седьмом годе было когда старине Дугу примерещилось с пьяных глаз, что серые пальцы на моей вывеске кукиш ему складывают, он возьми да и пальни в них из своего трофейного пистоля. Пехота, говорит, наглости не терпит! Весьма бравый был джентльмен Дуглас Блекфилд. А вообще-то сказать, сэр, народ любит ужасы, как дети — страшные сказки. Только вот сегодня поутру страхование-то было — нарочно не придумать! Вовсе не сказочное, сэр! И народ к вечеру соберется, как на большой праздник.
— Что же это было-то? — насторожился Холмс.
— А я вот, сэр, всегда говорил, что вылезут они из земли да вцепятся кое-кому в загривок! Стращал так местных озорников и дебоширов, а правда, сэр, она ведь всякой выдумки страшней.
— Это про что же вы, милейший? — не разобрал Холмс беспорядочной болтовни трактирщика.
— Да говорю же, сэр, про серые пальцы. Доподлинный анекдот, сэр! И не про каменные я, а про те, которые Айк Бут видал, как свои собственные…
Хозяин даже побледнел от воспоминания и лицо его сразу приобрело вид пышной, но плохо пропеченной лепешки.
— Серые пальцы?
— Да, да, джентльмены, серые пальцы мертвеца!
— Как это? — опять не понял Холмс эту бестолковщину.
— Говорю вам, сэр, Айк Бут, наш местный пастух, за полдень коз водил поить. Глядь, ворон летит и чтой-то в лапах держит, оттого, должно, и летел он низко. Старина Айк в него и пальни, ружьишко-то завсегда при нем, чего ж не пальнуть. Подстрелить не подстрелил, шуганул только. Птичка нервная и урони свою находку. Айк глянул, да и ахнул — это, как есть, серые пальцы! А старине Айку можно верить, эдакого тридцать лет врать учи — не выучишь. Да вот я смотрю, вы, джентльмены, народ досужий, если поставите ему рюмашечку, он вам сам все и расскажет. А мне теперь недосуг, уж простите, скоро тут столпотворение начнется — вавилонское и мне того упустить нипочем нельзя.
