Шепот в ночи - [23]

На этот раз, как и в прошлый, ворота, которые вели во внешний двор замка, не охранялись, но было очевидно, что не по случаю праздника. Проезжая между наружными и внутренними стенами, они обратили внимание на то, что деревня почти пуста. Ее жители, в прежние времена напоминавшие скорее полных довольства горожан, теперь больше походили на привидения, с безжизненно ввалившимися глазами и изможденными телами.

Томас, ехавший рядом с другом, тоже был напуган тем упадком, в который пришло это место, полное для него теплых воспоминаний. Его глаза, обычно горевшие веселыми искорками, потемнели от ужасного предчувствия, что внутри замка их ждет то же разочарование. Они с Дэйром часто беседовали об Уайте, но отдельные воспоминания были сугубо личными, некоторые надежды он едва позволял себе самому и ни с кем ими не делился.

Смуглый наследник этого обездоленного поместья вместе с товарищем миновал незапертые ворота в стене, окружавшей внутренний двор. Легким галопом они пересекли заброшенный двор и остановились у подножия широких каменных ступеней, ведущих в главную башню. Дэйр спешился и передал поводья своего боевого коня пожилому слуге, который возник совершенно неожиданно и находился в сильном беспокойстве.

— Да. — Дэйр чуть улыбнулся и с усмешкой объявил то, чего больше всего боялся старый слуга: — Дьявол вернулся.

Диапазон чувств, испытываемых Томасом, был широк — от веселья до бешенства, но он тут же нахмурил кустистые брови цвета золота и серебра над мечущими молнии глазами, молчанием наказывая малодушного слугу. Спешившись, он тоже бросил поводья ему в руки, — Дэйру следовало бы сделать внушение этому ничтожеству за то, что тот так плохо встречает наследника поместья, а не относиться к этому с усмешкой.

Не обращая внимания на неодобрительный взгляд, каким друг провожал его, Дэйр поднялся по лестнице.

Тихий возглас Элис остался незамеченным ни мужчинами внизу, ни стоящей рядом с ней женщиной. Это Бог наказывает ее. Всего лишь второй раз она приезжает в этот замок. Только лишь второй раз… и оба раза тогда, когда Дэйр тоже возвращается в родовое гнездо, из которого уехал ребенком. Вряд ли то, что их редкие визиты происходили одновременно, можно объяснить простым совпадением. Ей хотелось назвать это подарком судьбы, но это, безусловно, было наказанием. За короткой радостью свидания с ним неизбежно последует бесконечная череда дней, наполненных еще большим отчаянием. А что если сам дьявол решит испытать ее и пошлет ей голубоглазого искусителя, перед которым она, как выяснилось, не в силах устоять? Какой же еще больший грех последует?

Чтобы отделаться от ужасных догадок, Элис тряхнула головой так сильно, что от этого движения вуаль и барбет чуть было не упали. Она резко повернулась и поспешила в сторону угловой башни, забыв об оставленной позади собеседнице. Бросившись вниз по винтовой лестнице, она, запыхавшись, добралась до нижней площадки как раз в тот момент, когда Дэйр вышел из длинного входного туннеля. Элис, затаив дыхание, наблюдала, как он входит в большой зал, скудно освещенный двумя вонючими смоляными свечами и едва горящим огнем в массивном очаге. За шесть лет, минувших со дня их последней встречи, он стал еще более крепким, еще более грозным — и еще более пугающе красивым.

Дэйр не заметил ни женщину, отступившую в темноту лестничного свода, ни женщину, степенно спускавшуюся к ней, и прошел мимо. Он медленно двинулся по залу, в котором было и темнее и холоднее, чем прежде. Зал был таким огромным, что сидящий в дальнем конце высокого стола пожилой человек зрительно уменьшился до размеров маленького ребенка. Дэйр приблизился к нему, но немытые пряди белых редеющих волос, свисавшие на узкие плечи, не были поколеблены ни малейшим движением. Казалось, отец либо не услышал ни звука, либо не обратил внимания на присутствие кого-то постороннего.

— Отец, — твердо начал Дэйр, чтобы привлечь внимание человека, который находился будто в прострации. — Я буду говорить с вами.

— Нет! — Сирил привстал и тут же снова тяжело опустился в кресло с высокой спинкой, а белые, как бумага, щеки его вдруг покрылись неестественным румянцем. — Ты мертв, мертв, уже много лет мертв, мертв, мертв и горишь в адовом огне. — Руки его крепко прижались к узкой груди, высохшее тело покачивалось из стороны в сторону, а выцветшие глаза, горящие ненормальным огнем, словно опалили Дэйра.

Дэйр понял причину его ошибки: даже собственный отец считает его истинным перевоплощением того первого Дьявола.

— Это ваш отец умер, а не ваш сын.

Сирил повернул голову в сторону и наклонился вперед, внимательно изучая говорящего уголками прищуренных глаз.

— Сын? Ты не мой сын. Мой сын умер.

— Умер Габриэль, а я жив. — Дэйр неподвижно стоял перед этой жалкой пародией на умного, но жестокого человека, каким он его слишком хорошо помнил. Потом он спокойно произнес: — Ваш младший сын жив.

— Нет, нет, — Сирил снова начал покачиваться из стороны в сторону. — Мой сын умер, и я не позволю тебе унаследовать то, что принадлежало ему. Лучше пусть все сгинет. — Рассеянный взгляд его упал на пол, а он все повторял и повторял эти слова, как роковую молитву.