Шепот страсти - [44]

— Разве можно так разговаривать с другом, который решил заранее сделать подарок ко дню рождения? — сказал он, слегка поддразнивая ее.

— Ты мне что-то купил?! Ты вспомнил?! — Мелисса была очень рада подарку, но еще больше ее обрадовало то, что он помнил о дне ее рождения.

— Я подумал, что сегодня... ну вообще... — Неожиданно он смутился, глядя, как она разворачивает сверточек.

— Ой, Слэйдер... он такой красивый, — сказала Мелисса, смахивая слезу. Она некоторое время молчала, рассматривая браслет, который он подобрал, чтобы вернуть воспоминания. Она улыбнулась, застегивая браслет в виде маленькой серебряной машинки.

Джеми очень дорожил теми деревянными машинками, которые Слэйдер смастерил для нее. Она все еще хранила одну из них у себя на туалетном столике, однако, маленькую и круглую, похожую на жука, Джеми забрал себе. Он с ней просто не расставался.

Взглянул на Слэйдера, Мелисса после некоторого колебания сказала:

— Ты помнишь ту маленькую круглую машинку? Ее очень любит Джеми. Он с ней не расстается ни на минуту. Он просто устроил скандал, пока я не уложила ее вместе с остальными вещами, когда отправляла его к бабушке.

К удивлению Слэйдера, Мелисса привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку, но тут же повернулась и подбежала к двери.

— Нам уже пора, а то опоздаем.

Они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли и воспоминания. Уже подъезжая, они увидели, что приезжий проповедник собрал немалую аудиторию. Они шли между рядами фургончиков и легковых машин, пробираясь к большому оранжевому шатру, вокруг которого, как муравьи, толпились люди.

У каждого в заполнившей шатер толпе в руке был раскрашенный бумажный веер. Присутствующие энергично работали веерами, безнадежно пытаясь хоть как-то охладиться. Мелисса заметила, что несколько вееров ускорили свое движение, а некоторые замедлили или даже остановились, послышались шепотки, сопровождающие их проход через центр шатра вперед: только там пока еще были свободные места.

Преподобный Хантер занял свое место на кафедре, все шепотки смолкли, затих даже капризный малыш где-то сзади.

— Мне доставляет большую радость видеть здесь сегодня так много братьев и сестер! — закричал в микрофон преподобный Хантер. — Иисус также был бы счастлив видеть, как вы все пришли помолиться ему — и истинные христиане, и грешники. Восхвалим Господа. Может быть, Он даст нам облегчение от этого зноя.

— Аминь, брат! — завопил здоровый фермер.

— Воспоем Славу Господу, — сказал преподобный Хантер, раскрывая свой молитвенник. — Откройте страницу тридцать седьмую ваших молитвенников, — велел он прихожанам, а затем они хором с энтузиазмом исполнили «Старый неотесанный крест», который прозвучал не столько музыкально, сколько прочувствованно. И без фортепиано многие музыкальные огрехи были довольно заметны. Музыка как-то заглушила бы эти недостатки. Но инструмент был слишком громоздким, чтобы тащить его в шатер. Поэтому петь приходилось без музыкального сопровождения.

Какой-то малыш удрал от родителей и кувыркался в пыльном проходе, к удовольствию всех присутствующих. Однако приезжему проповеднику не понравилось, что внимание привлечено не к нему. Взойдя на кафедру после преподобного Хантера, он кинул на ребенка такой гневный взгляд, что тот мигом бросился к матери, пытающейся успокоить грудного малыша.

Этот проповедник был, как и все хорошие ораторы, неплохим актером и начал очень эффектно.

— Поднимите руки те, кто терял любимого человека, — пропел он голосом, не нуждающимся в микрофоне. Он отошел от кафедры, чтобы быть ближе к людям.

Большинство из присутствующих вспомнили своих родителей или бабушек с дедушками и подняли руки.

— А кто из вас, — его горящие глаза пристально всматривались в толпу, — жалеет о том, что не говорили им, что любят их, до того, как они умерли? Что вспомнили об этом слишком поздно?

Вверх поднялись почти все те же руки в едином эмоциональном порыве, которым так ловко умел управлять проповедник.

— Верно. Мы принимаем эту любовь как должное, пока те, кого мы любим, не покидают нас. — Эти слова глубоко задели сердца Мелиссы и Слэйдера. — Ну а почему? — спросил он. — Ну а почему, — пропел он второй раз, как бы повторяя припев песни для большего эмоционального воздействия, — почему не показать и не сказать им, что мы любим их, что они дороги нам, пока они еще с нами?

По толпе прошелестели несколько возгласов «Аминь».

— А теперь поднимите руки все те, кто среди вас является истинным христианином.

Взметнулись вверх практически все руки.

— Возблагодарим Господа, — сказал проповедник, подняв над головой Библию для пущей выразительности. — И как христиане, я не сомневаюсь, вы любите своего ближнего. Я хочу, чтобы вы это продемонстрировали. — Он сделал большую и выразительную паузу, достойную действительно великого артиста, а затем приказал: — Я хочу, чтобы все вы сегодня повернулись к человеку, сидящему слева от вас, и к человеку, сидящему справа от вас, и обняли бы их и сказали бы им, что вы их любите.

По залу прошел смущенный ропот.

— Сделайте это, братья и сестры, — велел им проповедник. — Мы все — дети Господа. Подумайте, как стыдно станет вам завтра, если вы не сделаете этого, а человек, стоящий сегодня рядом с вами, скончается. Все может случиться. Никто не может гарантировать вам долгой жизни. Господь обещает вам вечную жизнь.