Шепот скандала - [33]

— Нам обязательно было встретиться здесь, Перчес?

Алекс с неудовольствием огляделся. В маленькой комнате было темно, жарко и душно, слышались громкие голоса и смех, в воздухе ощущался сильный запах пива и дешевых духов. Было ясно, что в этой пивной предлагают не только пиво. Очень хорошенькая девушка в легкой юбочке, которая приветствовала Алекса, когда тот вошел в пивную, казалось, потеряла к нему всякий интерес, когда он отказался от ее предложения пообщаться, и упорхнула, разыскивая более покладистого клиента, бормоча, что это — не кофейня, где вовсе не обязательно делать заказ. Алекс понял намек, он заказал и заплатил за пинту эля, но отказался от каких бы то ни было дополнительных предлагаемых там услуг.

— Ты не в настроении, — сказал Оуэн Перчес басом, в котором слышался южный акцент. Он немного отодвинул стул и поднес кружку с пивом к губам. — Слышал, последнее время ты все время не в духе.

— Это Дев тебе наплел? — Алекс опустился на скамью перед неотесанным деревянным столом. — Думаю, он тоже где-то здесь, наверху с девчонкой. — Перчес ухмыльнулся. — А ты ему кто? Заботливый отец?

— Иногда я себя таким чувствую, — недовольно ответил Алекс. — Хочу вытащить его отсюда, уберечь, чтобы не подцепил сифилис.

Перчес, не отрываясь от кружки, пробормотал:

— Дев молод, Грант. Молодые делают ошибки. Они никогда не слушают, что им говорят. — Он поставил кружку на стол, оперся на локти и внимательно посмотрел на товарища, в его ярко-голубых глазах можно было прочесть заинтересованность. — Да и те, кто постарше, не очень-то прислушиваются, насколько я знаю. Дэвид Уэр?

— Ты, значит, уже слышал, — сказал Алекс.

— Говорят, что Уэр назначил тебя опекуном своего незаконнорожденного ребенка вместе с его вдовой, — объяснил Перчес. Он наклонил голову набок. — А ты пытаешься помешать ей плыть на Шпицберген, чтобы привезти девочку домой.

— Спорю, ты уже побывал на Квир-стрит, так как Каммингс и его друзья-банкиры отказались оплачивать твое безумное предложение отправиться за тридевять земель в Мексику, — ответил ему Алекс, — поэтому ты собираешься позволить леди Джоанне зафрахтовать твой корабль, чтобы отправиться на Шпицберген.

Перчес рассмеялся, обнажив белоснежные зубы, которые контрастировали с его загорелым лицом.

— Слухом земля полнится. Я обязательно найду эти мексиканские сокровища и докажу, что ты был в этом не прав, капитан Грант.

— Возможно, — произнес Алекс, — тем не менее могу я настаивать на том, чтобы ты не соглашался на предложение леди Джоанны?

Перчес не сразу ответил, потом медленно покачал головой:

— Я уже дал согласие. Подписал бумаги сегодня днем.

Алекс сначала очень удивился, но затем его охватила ярость. Джоанна, похоже, не теряла времени даром.

— Черт ее побери, — выругался он сквозь зубы. — Невежество, подкрепленное деньгами, — смертельная комбинация.

Перчес с удивлением поднял брови:

— Ты так близко принимаешь это к сердцу, Грант. Почему?

Алекс почувствовал, что с трудом может контролировать свои эмоции, как это было в гостинице «Линкольн-Инн-Филдс», когда Джоанна ясно дала ему понять, что не собирается принимать во внимание его совет, а обязательно отправится на Шпицберген.

— Арктика — не место для женщины, — резко сказал он, пытаясь обуздать свой гнев. — Ты это прекрасно знаешь, Перчес.

Перчес слегка пожал плечами:

— Допускаю, что там суровый климат.

— «Суровый»! — взорвался Алекс. — Это смертельно опасно. А эта женщина не может жить не окружив себя роскошью! Она не имеет ни малейшего представления о лишениях, о голоде, о безжалостном холоде…

— Она скоро со всем этим познакомится, — спокойно ответил Перчес.

— Она скоро погибнет ! — Алекс внезапно замолчал, ошеломленный силой своих эмоций, которые ему никак не удавалось взять под контроль.

Оуэн Перчес смотрел на него с удивлением.

— Я не думал, что она тебе так нравится, Грант.

— Она мне не нравится, — резко возразил Алекс.

Перчес снова пожал плечами:

— Если не забота о леди Джоанне заставляет тебя испытывать такие чувства, тогда что же? Вина перед женой?

Алексу показалось, что мир перевернулся.

Вина.

Он никогда не изливал душу даже перед самыми близкими друзьями, никогда никому не говорил о чувстве вины за смерть Амелии, но раскаяние преследовало его каждый божий день. Ведь именно он, Алекс, заставил ее путешествовать с ним. И он чувствовал себя виновным в ее смерти.

Сначала осознание вины было всепоглощающим, подобно алчному зверю, оно полностью завладело им, разрушая его личность. С течением времени он научился жить с ним, усмирять его, почти что усыплять. Но появилась Джоанна Уэр, которая, ничего не скрывая, простодушно выразила твердую решимость отправиться в Арктику, и зверь проснулся. Теперь его когти были острыми, гораздо острее, чем раньше. Воспоминания поглотили Алекса, и он нигде не мог спрятаться от них. Амелия приняла участие в путешествии и в результате погибла. И то, что Джоанна решила отправиться в плавание, приводило его в бешенство.

— Уж слишком ты увлекаешься поэзией, Перчес, — усмехнулся Алекс, прячась от очевидного, отворачиваясь даже от собственных мыслей и от возможных последствий своих размышлений. — У тебя слишком богатое воображение.