Шепот гремучей лощины - [76]

– Не понимаю. – Митяй снова принялся ощупывать ошейник. – Как я здесь очутился? Я за осиной твоей пошел, а потом все… Словно провал какой…

Митяй не понимал, а вот Сева начинал понимать. Потому что всего несколько минут назад он видел фон Клейста. Потому что помнил, каким стал Митяй той страшной ночью, когда услышал упыриный зов. Тогда услышал и теперь, выходит, снова услышал. Осталось в нем что-то, этот крючочек, за который упырь может дернуть и подсечь его, как рыбу. Фон Клейст дернул. Нарочно ли, нечаянно ли – не важно! Важно то, что Митяй пошел на этот зов, прямо в упыриные объятья.

– В ушах шумит, – пожаловался Митяй и мотнул головой. – Легкого движения хватило, чтобы он рухнул на пол, застонал. – Это же башня, – прошептал, – сжимая виски руками. – Я в башне, и в ушах шумит. Со мной так уже было, только… – Он замолчал. – Только ведь он сдох.

– Не сдох, Митяй. – Сева отложил автомат, вытащил из кармана отмычку. – Давай-ка, я попробую это снять.

– Не сдох?! – Митяй отшатнулся, глаза его снова побелели, но Сева не отступил, зажал в зубах фонарик, чтобы освободить руки. Разговоры потом, сначала дело.

На сей раз он управился быстро. Управился бы еще быстрее, если бы Митяй не дергался.

– Все! – Он с отвращением отшвырнул в сторону ошейник. – Готово!

– Я его прикончу… – прохрипел Митяй, потирая шею.

– Пока что это он тебя чуть не прикончил. Идти можешь?

– Могу.

Оказалось, что не может. С грехом пополам им удалось спуститься по лестнице, и весь путь Митяй рычал, как раненный зверь. Глянув на запертую дверь котла, он шепотом спросил:

– Они все еще там?

– Нет. Твой отец, наверное, их похоронил. Там никого нет.

– Хорошо, – Митяй с облегчением вздохнул. – Они мне до сих пор снятся. Мне, кажется, я с ними даже разговаривал. С мертвыми… У меня тогда такое в голове творилось, я и с мышами летучими разговаривал.

– Все позади, сейчас нам нужно уходить.

– Я его убью, – снова процедил Митяй.

– Убьешь, когда сможешь стоять на ногах.

У Севы тоже были счеты с фон Клейстом. Счеты и крошечная надежда, что Таня жива. Если бы не Митяй, он бы нашел способ проникнуть в дом. Но оставлять друга одного сейчас никак нельзя. Митяй сейчас слабее котенка. Наверное, упырь этой ночью решил себе ни в чем не отказывать. Чудо, что Митяй вообще остался жив.

Выстрелы и крики они услышали, когда вышли из башни.

– Это где-то в парке, – прохрипел Митяй. – Кто стреляет?

– Фрицы. Там часовые на воротах. Ты, наверное, шел кружным путем.

– Не помню, – Митяй пожал плечами. – Все как в тумане. Сева, почему он не сдох?

– Не знаю. Может быть потому, что он не человек…

Ему не хотелось так думать. Ему хотелось думать, что Танюшка тоже жива. Но он помнил свой сон, помнил, как Ольга Владимировна шагнула прямо под машину фон Клейста. А потом ее глазами видел, как рвется к небу черный столб дыма от горящего автомобиля. Человеку такое не пережить…

– А Танька? – Митяй думал о том же. Митяй тоже хотел надеяться.

– Я узнаю. – Сева стиснул зубы. – Я устрою тебя в безопасном месте, а потом вернусь обратно в усадьбу. А сейчас давай убираться.

Крики и выстрелы стихли. Воцарилась звенящая тишина, в котором даже их хриплое дыхание звучало опасно громко.

– Может быть, это партизаны? – предположил Митяй. Он едва переставлял ноги, и Севе приходилось тащить его едва ли не волоком.

– Я думаю, это Горыныч. – Кажется, фрицев Темный пес не любил так же сильно, как и они с Митяем. А еще, возможно, теперь он знает, что его главный враг жив.

– Пусть бы. – Митяй криво усмехнулся и зашелся кашлем.

– Тише… – прошипел Сева, и друг зажал рот ладонью.

Они до последнего думали, что сейчас все фашисты, что оставались в усадьбе, поднимутся по тревоге и бросятся на их поиски. Но, или фашистов осталось не так и много, или занятия у них появились поважнее. Как бы то ни было, а до потайной калитки они добрались беспрепятственно.

– Не могу… – Митяй упал, распластался на земле, уставился в звездное небо. – Блондинчик, дальше ты сам, а я тут… тоже как-нибудь сам.

– Хрен тебе, – прохрипел Сева. – Вместе пойдем.

– Я не пойду. Я даже ползти не смогу. – Наверное, ему и в самом деле было хреново, если он решил сознаться в этой своей слабости.

– Понесу. – Сева повернулся к нему спиной, велел: – Давай, на спину.

Даже на споры у Митяя не осталось сил, вместе с кровью их высосал фон Клейст. Поэтому и сопротивляться он не стал. Хорошо, что тощий и весит мало. Как-нибудь управятся…

Им бы лучше держаться стены, чтобы хоть как-то сократить путь. Но оставаться рядом с Гремучим ручьем опасно, значит, придется выбираться к пасеке через лощину. Это тоже опасно, в темноте запросто можно свалиться в овраг, но другого выхода у них нет.

Они уже почти выбрались, когда услышали рев автомобильных двигателей. По дороге по направлению к усадьбе мчался крытый брезентом грузовик.

– Подмогу вызвал, упырина… – просипел Митяй, хватая ртом воздух. – Сейчас начнется.

Сева тоже боялся, что сейчас начнется. Пока непонятно, что случилось в Гремучем ручье, но очевидно, что исчезновение пленника фон Клейст не оставит без внимания. А и хорошо! Ему самому, как тому упырю, хотелось крови. Ему хотелось отомстить за Танюшку.