Шепот гремучей лощины - [61]

– Где? – оборачиваться Сева не стал.

– Сначала в Гремучей лощине, а потом тут, в лесу. А чего ты, Всеволод, не спрашиваешь, что за зверь? Вот все, кто до вас сюда приходили, спрашивали, а вы словно и не удивились.

Все-таки он обернулся, посмотрел Голове прямо в глаза.

– Мы не удивились, потому что в усадьбе только и было разговоров, что о чудовище из лощины. Мы привыкли, товарищ командир.

– Привыкли, значит. А лично сами это чудовище видели?

– Чудовищ не бывает, – отчеканил Сева.

– А и то верно, ходят нынче по нашей земле чудовища пострашнее сказочных, – согласился Голова. – Иди, парень, отдохни. Мне тут нужно кое-что обмозговать.

Митяя в землянке не оказалось, наверное, дежурил у лазарета, дожидался завершения операции. А Соня перебралась жить к тете Шуре, так что землянка была в его полном распоряжении. Сева улегся на лавку, телогрейку сунул себе под голову, закрыл глаза и тут же провалился в сон.

Ему снился замок. Красивый средневековый замок с башенками, шпилями, галереями и воздушными мостиками. Замок парил в воздухе, но во сне это казалось нормальным.

– Хорошее место, – сказал кто-то за его спиной.

Сева обернулся, уставился на маленькую синеглазую девочку. Девочка казалась одновременно знакомой и незнакомой. Наверное, так и бывает во сне.

– Нравится, Всеволод? – Она обращалась к нему так, словно это он был маленьким.

– Нравится. – Он кивнул.

– Мне тоже. – Девочка улыбнулась. – Хорошее место, чтобы спрятаться. Наверное, у нее есть такое же. Вот только я никак не могу найти к нему путь.

– Про кого ты говоришь?

Девочка перестала улыбаться, нахмурилась.

– Я не в силах, но ты можешь, Всеволод. Я все, что могла, для нее сделала. Все, что мне позволили. Оступилась, наверное, правила какие-то нарушила. Не знаю… – Она покачала головой, и тонкие ее косички забавно взвились в воздух.

– Про кого ты говоришь? – Кричать на маленького ребенка нельзя, но так хочется крикнуть. Еще и за плечи встряхнуть! А если придется, разрушить к чертям собачьим весь этот замок.

Девочка не ответила, поманила пальчиком, наклонись – послушай, что скажу. А когда Сева тоже наклонился, толкнула, вышибая его из сна в реальность.

– Спишь, блондинчик? – спросила девочка голосом Митяя.

– Уже не сплю. – Сева открыл глаза, обшарил взглядом землянку. Кого надеялся отыскать? Девочку из сна? Глупость…

– А у меня новость! – Митяй ликовал и ликованием своим непременно хотел с ним поделиться.

– Дядя Гриша? – Сева вмиг и думать забыл про сон.

– В себя пришел! Я с ним только что разговаривал! Представляешь? Я же говорил, что он фартовый, что не может он просто так помереть, не в его это натуре!

– И как он? – спросил Сева, вставая с лавки.

– Слабый, но крепится. Шутить пытается. С ним сейчас эта тетка, Зосимовича помощница. Вредная, я тебе скажу. Навроде бабы Оли. То нельзя, это опасно! – Митяй поморщился, а потом, наверное, вспомнил, что бабы Оли больше нет, и сник. – Не важно, – сказал уже другим, сдержанным тоном. – Она мена поспать отпустила. И пожрать. Я, блондинчик, сейчас все время жрать хочу. Наверное, выздоравливаю. – Он помолчал, а потом добавил: – Я – жрать, а батя – пить. А еще курить. Просил ему папирос раздобыть. Как думаешь, ему можно сейчас папиросы?

– Спроси у Лидии Сергеевны.

– Она не разрешит, тут и к бабке не ходи. А если по-человечески рассуждать, не по-медицински? Батя сказал, что курить хочет, аж до зарезу. Это же значит, что жизнь к нему возвращается, так?

Вот тут Сева был с Митяем согласен. Если у человека появились какие-то желания, пусть и не слишком полезные для здоровья, значит, помирать он передумал.

– Папиросы я уже раздобыл. – Митяй положил перед Севой помятую пачку. – Только передать пока не могу. Мне кажется, Лидия эта что-то подозревает. Отнеси ты, блондинчик. За одно и с батей поздороваешься. – Митяй усмехнулся.

Не умел Митяй ни просить, ни благодарить. То ли не научили, то ли разучился. Но не важно, тонкие движения Митяевой души Сева уже умел улавливать.

– Отнесу. – Он сунул ноги в сапоги, спрятал папиросы в карман.

– Тогда пойдем! Я Лидию во двор выманю, уведу от лазарета, а дальше уже твое дело.

– А потом она вернется и унюхает табак, – усмехнулся Сева. Ему план казался идиотским.

– Вот когда унюхает, тогда и станем разбираться. Батя сказал, что дальше он уже сам с ней будет договариваться. Ему бы хоть пару затяжек. – В Митяевом голосе прорезались просительные нотки. Глядишь, и научится по-человечески общаться.

Со своей частью плана Митяй справился. Из-за угла Сева наблюдал, как они с Лидией Сергеевной вышли из лазарета и поспешили куда-то в сторону основного лагеря. Теперь его время вступать в игру.

Дядя Гриша уже ждал. Он полулежал на койке и вид имел ужасный. Как сказала бы тетя Шура, краше в гроб кладу.

– Ну, здоров, Всеволод! – Рукопожатие его было еще слабым, но на губах уже играла заговорщицкая усмешка. – Радоваться встрече и обсуждать мое здоровье будем потом, а сейчас скажи – принес?

Сева протянул ему папиросы и спички. Дядя Гриша торопливо закурил. Руки его дрожали, поэтому получилось не с первой попытки. Сева уже успел пожалеть, что согласился на эту авантюру. Было в дяде Грише что-то такое… странное. А с другой стороны, как должен выглядеть человек, вернувшийся с того света?