Шепот гремучей лощины - [60]

– Из Гремучего ручья, говоришь, сбежали? – спросил Голова, перекидывая сигарету с одного уголка рта в другой. – А когда сбежали: до того, как там все началось или после?

– Что началось? – спросил в ответ Сева.

– Нападение, – уточнил Голова. Вот только не уточнил, кто на кого нападал.

– Наверное, до. Мы с Таней… – он осекся, а потом продолжил, – мы с ней вытащили Митяя из подвала еще до того, как все началось.

– Митяй – это тот седой и задиристый?

Тут можно было не отвечать, достаточно было кивнуть. С Митяем Голова пообщался с самым первым.

– И что он делал в подвале?

– Его там держали. В плену.

– А вы с Таней, стало быть, его вызволили?

– Стало быть.

– А Таня это третья из вашей компании?

– Нет. – Руки сами сжались в кулаки. – Таня… погибла. Третья – это Соня, ее мы подобрали в лощине позже, когда пробирались с раненным дядей Гришей к вам. Соня тоже из усадьбы. Ваша повариха тетя Шура ее знает. Она нас всех знает. Если хотите, поговорите с ней.

– Поговорю. А сейчас я с тобой говорю. – Голова подался вперед, узкие, жилистые руки положил на стол. – Я спрашиваю, ты отвечаешь. – В голосе его послышалась угроза. – Что там случилось?

Вот он – самый главный вопрос. Что случилось в Гремучем ручье? Все думают, что на усадьбу напали партизаны, перебили фрицев и бургомистра со свитой, подорвали машину фон Клейста, да только Голова прекрасно понимает, что партизан в ту ночь ни в усадьбе, ни в лощине не было. Партизаны появились значительно позже, когда в Видово пришел отряд карателей. Вот тогда партизаны начали спасать тех, кого еще можно было спасти.

– Вам лучше знать, товарищ командир. Мы выбрались из усадьбы еще до нападения.

Не станешь же сейчас рассказывать про упырей. И Горыныча этому насквозь пропитанному махоркой дядьке не покажешь.

– Значит, не видели ничего?

– Не видели.

– Вот и остальные не видели. – Рассерженным Голова не выглядел – скорее, озадаченным, словно бы решал странную головоломку. – А что в Видово происходило знаете?

– Видели кое-что. Вот дядю Гришу в овраге нашли. Он отбил у фрицев людей, которых хотели спалить в сарае. Живьем спалить… Вот за это его и расстреляли… – Сева запнулся. – Почти расстреляли.

– Выходит, хотели убить, но не добили. – Голова поскреб подбородок. – Доктор говорит, ранения у него страшные, несовместимые с жизнью. – Сказал и искоса посмотрел на Севу, а потом спросил: – Как же он столько протянул-то, а? Чудеса…

– Фартовый он, вот и все чудеса.

Голова молча покивал, раскурил следующую папиросу.

– А в лесу, когда к нам пробирались, не видели ничего подозрительного?

– Подозрительного?

– Необычного.

– Я в городе вырос, мне тут все необычно.

Голова улыбнулся одними уголками губ, сказал вкрадчиво:

– Знаешь, парень, я до войны следователем был, так что вранье я за версту чую. – И пыхнул папиросным дымом, от которого у Севы защипало глаза.

– Я не вру.

– Может не врешь, но и всю правду не рассказываешь. И Митяй этот ваш тоже. – Он устало потер глаза, потом спросил: – Что за колья у вас? У тебя и Митяя?

Колья?.. И ведь сходу правильное определение подобрал.

– Это посохи. Мы ж на болоте заблудились, едва не утонули. Посохи для того, чтобы дорогу прощупывать.

– А заострили вы их для чего? – Вот ведь дотошный какой дядька! – А в крови они у вас почему?

– Мы Соню отбили у немцев. – Соня ведь все равно расскажет, какие они с Митяем герои. – Они ее схватили, а мы отбили.

– Сколько было немцев? – спросил Голова.

– Немного, четыре человека.

– Автоматы у вас оттуда?

Сева кивнул, а Голова усмехнулся.

– Погоди, парень, вот ты меня сейчас хочешь убедить, что вы, два сопляка, пошли с голыми руками против вооруженных фрицев?

Зря он про сопляков. А может специально, чтобы вышибить почву из-под ног?

– С кольями. Фрицев было мало, сработал эффект внезапности. – Севе хотелось сесть и закрыть глаза. Лучше бы не уснуть, а вообще перестать существовать. Хотя бы на время. Но приходилось отвечать на каверзные вопросы Головы, который до войны служил следователем.

– Да вы какие-то уникумы, как я посмотрю. – Голова улыбался, но на лице его читалось недоверие.

– Очень жить хотелось. – Сева пожал плечами.

– А где, говоришь, вы с фрицами повстречались?

– У заброшенной лесопилки, кажется. Там туман такой был. Всю дорогу туман.

– Точно, туманы нынче страшные пошли, – согласился Голова. – Повезло вам, что Зверобой вас нашел и к нам вывел. Потонули бы в болоте, как пить дать.

Про Зверобоя ему, наверное, рассказал Митяй. Ну и ладно, ничего плохого ни Зверобой, ни они не сделали. И допрос этот – чистая формальность, дань прошлой службе.

– Ну хорошо, – сказал Голова после задумчивого молчания. – Мы таким бойцам всегда рады. И девочка ваша на что-нибудь сгодится. Может к Зосимовичу в лазарет ее определим, а может к Шуре на кухню. Это она уже пусть сама решает. Ты, я смотрю, уже носом клюешь. Ступай, отсыпайся, потом еще поговорим.

О чем он собирается разговаривать? Все, что хотел, Сева ему уже рассказал, а остальное не расскажет и под пытками.

– Ступай, ступай! – Голова раскуривал очередную папиросу, и когда Сева был уже у двери, вдруг сказал: – Говорят, странный зверь завелся.