— Порчу несете вы миру! И этому острову — изумруду в аквамариновой оправе. И этим облакам, изменчивым, как сновидения. И этим деревьям прекраснейшим колоннам, поддерживающим небо. И живым существам, на которые не пожалела природа лучшие материалы и миллиарды лет творения! И людям, наконец! Любой из нас не хуже вас!
— Он стихами заговорил, — изогнула брови Пупова.
— За такие стихи схематизировать мало, — сказал изобретатель. — Ты мне надоел. Иди, пасись на воле. Это скоро кончится.
Я вернулся к своей лежанке, выстланной пряной травой. Замерли кругом фиолетовые деревья под фиолетовым небом, и море вдали лучилось фиолетовыми бликами.
«А может быть, так даже лучше? — думал я. — Может быть, нас уже когда-то схематизировали? И не один раз. Еще разок схематизируют подумаешь, беда большая! От этого не умирают».
Мне понравилась мысль, что Пупов, великий схематизатор, сам уже был прежде схематизирован. А кто помешает и мне со временем изобрести такой аппарат? И тогда я схематизирую мир, схематизированный Пуповым. Надо мной останется разум Пупова. Потерпеть можно… Лучше добровольно согласиться на упрощение.
На опушке леса я залег и стал наблюдать.
Столбы фиолетовых лучей возносились к облакам и лились оттуда на остров неиссякаемым дождем. Аппарат наращивал мощь. Пуповы стояли в самом фиолетовом пекле и порой казались призрачными дрожащими язычками пламени. Боги огня? Или его жертвы?
Будто под рентгеном просвечивали их кости, черепа…
Пупов пригляделся к своей спутнице:
— Ты похожа на схему из учебника анатомии.
И вмиг лучом спалил ее в маленькую куколку, поднял с земли и сунул во внутренний карман пиджака.
…Я пришел в себя — через несколько часов или дней? — и огляделся. Вокруг все было по-старому: заросли, дюны, море.
Ни Пуповых, ни аппарата я с той поры не видел.
…Иногда мне приходит в голову вздорная мысль: а что если Пупов схематизировал меня? И вас? И всю Землю? И всю Вселенную?
Нашим схематизированным мозгам все кажется обычным, непостигаемо сложным. Но Пупов своим всевидящим оком измерил до дна пространство и время. И мир для него открыт и понятен, как заводная игрушка…
Ну и скучно ж ему жить на свете!
