Шёлковые тени Паутины - [38]

– Сестрён, захлопнешь дверь? Бакса на улице оставь. Я пошла спать. Вы тут сами как-нибудь. Не в гостях.

Время было ещё детское, но мой день был намного длиннее их дня, и я чертовски устала. Выпитый алкоголь гнал хорошенько выспаться.

– Хорошо. Мы сейчас закончим и уйдем.

Через некоторое время Инга убрала со стола, выгнав мужчин ждать её во двор. Я уже спала и не могла видеть, как сестра, задумчиво постояв около меня, погладила мою голову, будто проверяя на месте ли ещё дьявольские рожки. Потом проверила даже мусорное ведро, ища туфли-копытца. Рассмотрев мой красный комбинезон, валяющийся у моей постели, фасон которого не предусматривал пояса, сестра, наклонившись, внимательно разглядывала огромного паука… с двадцатью семью звездными глазами…

Вы знаете, сколько глаз у Земных пауков?

Следующий день порадовал посетителями библиотеки. Пусть пока читателей мало, но ведь лиха беда начало! Настроение поднялось, хотелось петь, танцевать и расплескивать свою радость на всех вокруг. На мониторе библиотечного компьютера одиноко, зацепившись уголком, висел стикер с адресом Пелагеи Максимовны. Надо забрать у неё приговорённые к уничтожению книги.

– Аллё, привет. Как дела? – Мне нужно было на чем-то увезти ценный подарок старушки, и я хотела напрячь зятя.

– Привет. Я слышала, у тебя сегодня народ в библиотеку валит?

– Ну не валит… Но несколько человек было. Я, собственно, по этому поводу и звоню. Помнишь, я про Максимовну рассказывала?

– Конечно.

– Хочу посмотреть её книжки. Кирюха, если что, сможет привезти их ко мне?

– Может, но не сегодня. Бюро получило грант! Сегодня парни в полном составе празднуют у нас с шашлыками и баней. И ты приходи, нечего одной киснуть.

– Хорошо. Сначала схожу к Пелагее, позже загляну на огонёк.

Я положила трубку и отправилась к старушке. Калитка была открыта, собаки не было. Огородик и всё вокруг дома заросло бурьяном. Дверь дома оказалась незаперта. Я громко позвала хозяйку и, услышав слабое «я здесь, помогите», вошла в дом. Он был небольшой, всего лишь сени, ведущие в кухню и комната с зияющей дырой открытого подполья. В кухне на старой кровати с панцирной сеткой лежала Пелагея Максимовна.

– Что с вами случилось?

– Да в погреб я свалилась, дочка. – Старушка была слаба. На её глаза сразу навернулись слёзы. – Я уж думала так и помру одна… Спасибо, что пришла, милая.

– Я вызову скорую и позвоню Вашей дочери.

– Ох, родная. Мне уже катафалк нужен, а не шкорая.

– Не придумывайте. Где ваш телефон?

– Тама.

Старушка показала на комнату, где на столе, покрытом чистенькой скатертью, лежал почти разряженный уже знакомый айфон. Я выудила из него номер Татьяны и набрала его со своего смартфона. «Абонент недоступен или не зоны действия сети». Вызвав скорую, я осталась ждать врачей с Пелагеей Максимовной. Пока врачи добирались, успела накормить бабушку с ложки овсяной кашей, собрать её в больницу и выслушать семейную историю. Проводив старушку, я вернулась домой. Долго сидеть в незнакомой компании не хотелось, и я взялась записать в дневник последние события. Потом набрала номер Пелагеи Максимовны.

– Как Вы там?

– Ой, хорошо, дочка. Я такая благодарная тебе! Косточки я сломала, сказали долго пролежу. Ох, что бы я делала, не явись ты за книжицами-то!

– Ну ничего, полежите, отдохнёте, сил наберётесь. Татьяна уже звонила?

– А я ж тебе не успела рассказать, умотала она в отпуск с новым хахалем. Нашла себе какого-то турку, да в энту Турцию и подалась. Замуж, говорит, хочу за энтого турку выйтить. Бросила она меня тута одну. Так и помру, не узнат.

О боже! Что за… эта Таня! Да чёрт с ней, бабку стало жаль.

– Ясно. Вы не переживайте, может не возьмёт он её ещё замуж, да вернётся она.

Что-что, а счастья я незнакомой эгоистке не желала.

– Да пусть. Ихнее дело молодое. А я уж помру, так закопает меня государство. Дочка, ты кошку мою покормить приходи, окотилась она под крыльцом-то. Целых шесть котят принесла. Там ключик есть запасной под досточкой у порожка.

– Хорошо. Не волнуйтесь. Выздоравливайте. Я буду Вам звонить.

Дождавшись, когда день склонился к вечеру, я отправилась к Инге, оставив дом на паука и мастиффа. Большая компания собралась около бани на зелёной лужайке за столом. Я искала глазами Сергея. И не находила. Шкала моего настроения резко ухнула вниз. Я поддерживала беседу, дежурно смеялась, не смешно шутила и вообще была рассеяна. Мне вдруг стало нечего делать у сестры. Я всегда чувствовала себя в их доме как в своём. Так заведено в нашей семье. Если ты мне друг, то мой дом – твой дом. Но не сегодня. Инга заметила моё грустное настроение.

– Тебя пыльным пешком по голове стукнули? Чего надутая ходишь?

– Всё нормально. Тебе показалось.

– Это тебе показалось, что мне показалось. Давай, колись, чего нос повесила?

Я рассказала Инге про случившееся с Пелагеей Максимовной. Сестра сделала вид, что причина её удовлетворила. Дождавшись, когда Луна и звезды стали полновластными хозяевами суток, а веселье пошло на спад, я решила, что достаточно развлеклась. Вечер был прохладный, комары уже напились крови и не особо приставали, и я медленно брела домой по пустой улице мимо зажжённых окон домов, сопровождаемая ночными шорохами и стрекотанием сверчков.