Шёл разведчик по войне - [4]
В конце концов порешили установить четыре командирские должности: капитан, помощник капитана, командир команды гребцов, боцман. Капитаном стал Генка Лосев, мальчик сильно переживавший из — за своего невысокого роста. Поэтому он занимался почти всеми видами спорта, кроме штанги, а чтобы лучше расти, каждый день ел грецкие орехи. Помощником капитана выбрали улыбчивого, доброжелательного ко всем, и особенно к добрым людям Шурку Никконена, командиром команды гребцов Мишку Нарожного, мальчишку сообразительного на всякие технические хитрости, да к тому же с умелыми руками. А боцманом Микко (или по-русски Мишу) Метсяпуро, наверное для того, чтобы не оставить старшего по возрасту без командирской должности. Общительный и непоседливый, много читавший, любивший пересказывать прочитанное и, мягко говоря, фантазёр при этом, он мало соответствовал классическому представлению о боцмане — старом морском волке, суровом, молчаливом, требовательном к себе и к подчинённым. Многие считали его легковесным и несерьёзным. Матросами стали два Анатолия, младшие братья Генки Лосева и Шурки Никконена, неразлучные друзья, у которых на двоих и прозвище было одно — Два — Толяна. А если речь заходила об одном из них, то говорили — Пол — Толяна.
Формально обязанности гребцов возлагались на матросов, но они быстро выдыхались, и на веслах по очереди сидели все, включая капитана.
Днём, как только справлялись с прополкой и другими, порученными родителями делами, или сбегали от этих дел, команда собиралась на берегу возле лодки, то есть возле корабля. Помощник капитана Шурка Никконен строил команду в шеренгу, по «Вахтенному журналу» делал перекличку и докладывал капитану, что вся команда в сборе (или отсутствуют такой — то и такой-то). После чего капитан приказывал.
— Команде на корабль!
Все размещались в лодке.
— По местам стоять, со швартов сниматься!
Боцман отдавал швартов — отматывал от вбитого в берег колышка верёвку с размочаленным после узла концом. На чём, собственно говоря, все боцманские обязанности заканчивались. По крайней мере, до возвращения из плавания, когда ему надлежало привязать лодку к колышку.
— Полный вперед! — Командовал капитан.
— Полный вперед! — Повторял помощник капитана.
— Гребцам на весла! Полный вперед! — Усугублял команду командир гребцов.
Лодка выходила на середину канавы, чтобы весла пореже цеплялись за осоку и другую водную и прибрежную растительность, а то и за самый берег. А команда славного брига, клипера или фрегата, в зависимости от ситуации, отправлялась к необитаемым островам, исследовала необжитые ещё земли, или участвовала в безжалостных боях то с пиратами, то с дикими кровожадными туземцами.
Дел предстояло немало. Хотели выровнять площадку, где происходили утренние построения, установить на ней флагшток, сделать два флага, один большой на площадку, другой поменьше, на корабль. И надо было придумать название кораблю.
Но ничего больше не успели, — началась война.
Забрезжило. Высоко в небо ушла автоматная трасса. Потом из той же точки вторая, но пониже, под углом градусов в сорок пять. Пора. Поеживаясь, озяб даже за недолгое, но неподвижное сидение меж камней, мальчик выбрался из укрытия, и теперь не таясь пошёл к немецким окопам, придерживаясь визуальных ориентиров, указывающих безопасный от мин путь. Вдоль автоматной трассы, на расщепленную берёзку, от неё на «седло», на камень с выемкой посредине, дальше на пенёк, потом на воронку, которую надо обойти справа…
— Хальт!
Остановился.
— Хенде хох!
Поднял руки.
— Ком!
С поднятыми руками подошёл к немецкому окопу и спрыгнул в него.
Подполковник дождался лейтенанта.
— Нормуль?
— Так точно.
Кивнул в знак одобрения, попросил «сварганить чайковского» и опять вышел из блиндажа. На этот раз шинель надел в рукава и пуговицы застегнул. Стал внимательно всматриваться в нейтральную полосу и часовым приказал.
— Смотрите получше. Но с оружием аккуратно, без команды не применять. Понятно?
— Так точно, — Симахин со значением посмотрел на Николу.
Тут же, неожиданно для часовых через бруствер переметнулся человек в белом маскхалате и не успели они сообразить как им на это реагировать, а подполковник уже крепко обнял его, и шёпотом, чтоб не слышали солдаты, спросил:
— Ну, как?
— Нормально.
— А там?
— Похоже, порядок.
И оба быстро ушли в блиндаж.
— Что я говорил?! — Самодовольно сказал Симахин. — Оттуда человека ждал.
— Я разве возражал? — Пожал плечами Никола.
В немецком блиндаже несколько солдат и фельдфебель. Фельдфебель крупный, лицо широким овалом, а если в профиль смотреть, то в три прямые линии: одна наклонная линия — высокий, немного откинутый лоб, маленькая уступочка переносицы и вторая линия, более наклонная — нос, опять уступочка и третья, вертикальная — верхняя губа и тяжёлый подбородок. От верхней трети этой, вертикальной линии, выдаётся свисающим полукружьем нижняя губа. И надменность и скепсис в той губе, и убеждённость в собственном превосходстве надо всеми.
Открывается дверь, солдат быстро, рукой за плечо, вдвигает в блиндаж мальчика, быстро закрывает за собой дверь, чтоб не расходовать без нужды тепло, и докладывает.
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.