Шекспир - [76]

Могло бы показаться банальным сравнение испытываемой поэтом любви к другу с любовью матери к своему ребенку. Шекспир обнаруживает здесь то, что К. С. Леви называет любовью-зависимостью, объединяющей ребенка с матерью.

Развязку любви сына к «матери» поэт обставляет даже ритуалом в двух сонетах-завещаниях — 71 и 72.

Сонет 71 наводит на мысль о сожалении поэта о своем социальном положении, о своем ремесле актера, ставящего его в глазах общества недостойным дружбы молодого аристократа. Начиная с 25 сонета это сожаление переходит в недовольство Судьбой, давшей ему низкое происхождение. Однако ощущение неизбежной униженности компенсируется любовью молодого человека.

Следуют сетования на то, насколько театральное ремесло ущемляет с социальной точки зрения того, кто им занимается. Актер оказывается шутом, драматург проституирует свои мысли. Первое четверостишие 110 сонета — мольба, чтобы друг простил его и сохранил к нему доброе расположение. В сознании публики шутовская одежда Арлекина указывает на актера и одновременно символизирует многообразие образов, а также, несомненно, нестабильный характер сентиментальных привязанностей.

Сонет 112 признает благородство друга и его безразличие к общественному мнению.

Серия сонетов с 109 по 112 воспринимается как страстные письма, на которые, кажется, иногда поэт получал ответы. Нельзя было бы утверждать, что мы имеем дело с дневником поэта, так как «Сонеты» ухищряются сохранить затененные или возбуждающие интерес зоны и держат исследователя в напряжении. Исповеди, мольбы, надежда и отчаяние вписаны в это произведение. Его создатель не задумывал его как дневник, да и не сам предоставил его публике. Недомолвки «Сонетов»-, их сдержанность составляют удовольствие от чтения, их заслуга в том, что мы никогда не ощущаем себя нескромным, подглядывающим зрителем.

СТРАДАНИЯ ЛЮБВИ

Больше чем радость в «Сонетах» выражается страдание от любви, но без стенаний, присущих петрарковской традиции. Прежде всего страдания от разлук. Поэт путешествует, несомненно, речь идет о турне труппы по провинции. Разлука усложняется ревностью, когда друг отворачивается и обращает внимание на другого поэта, затем, когда преданы любовь и доверие, молодой человек имеет связь со смуглой дамой, любовницей поэта.

ПОЭТ-СОПЕРНИК

Первое четверостишие 78 сонета, содержащее намек на поэта-соперника, определяет опасность, которую может представлять хождение сонетов по рукам, указанное Мерсом:

Тебя я музой называл своею

Так часто, что теперь наперебой

Поэты, переняв мою затею,

Свои стихи украсили тобой.

(Пер. С. Маршака)

Перед нами поэт, Побитый на своем собственном поле. Это цена его искусства, которое вознесло молодого человека до ранга модного объекта посвящения стихов. Сонет 80, если его понимать буквально, показывает, что поведение друга, предпочитающего соперника, заставляет Шекспира усомниться в своем искусстве. Многочисленными и безрезультатными были поиски поэта, вызвавшего ревность поэта своим талан том и впечатлением, которое этот талант произвел на молодого человека. Предлагались имена Кристофера Марло, чья слава драматурга и поэта была огромна, Джорджа Чемпена, знаменитого своим переводом «Илиады», чье изображение увидели в первых строках сонета 86, где Шекспир вспоминает «ровный парус его величественного стиха», а также Джона Донна.

ИЗМЕНА ДРУГА И ЛЮБОВНИЦЫ

Если мимолетное изменение интереса воспринимается как нелюбовь, что же говорить тогда о том, когда прямо и банально предают саму любовь? 33 сонет — сонет затмения. Дневная звезда, друг, исчезает с глаз поэта, и поэт пробует банально утешиться, думая, что земные звезды могут тускнеть, как тускнеет небесная звезда. Последующие сонеты могут позволить подумать, что письма изменились, друг попросил прощения, поэт простил широким жестом любви, благородной и слабой, доброй и понимающей.

В «Сонеты» входит женщина, совершенно реальная, но ни описанная, ни названная — она никогда не будет названа.

Вспоминая об этой любви к смуглой даме, «Сонеты» заставляют нас следовать за историей любви к молодому человеку от зарождения страсти до ее завершения, проходя через кризисы отношений, муки ревности и через унижение устанавливающихся тройственных отношений. Сонет 129 — свидетельство фундаментальной черты шекспировского характера: способность изображать чувственную страсть, сравнимую с искушенным наблюдением, но точно человеческой природы.

Там, где другие выразили бы свое отвращение к телу внезапным переходом от влюбленной страсти к ненависти, Шекспир настаивает на неотвратимом, нелогичном и сострадательном характере плотского желания, повторяющегося и напрасного, мучительного и унизительного, как муки ада. Ничто не говорит, что Сизиф любит свой камень.

В сонете 143 патетика сентиментальной ситуации обострена грубостью воображенной метонимичной сцены и достигается резкое и гротескное впечатление. Говоря о себе, покинутом любовницей, поэт сравнивает себя с ребенком, покинутым занятой фермершей, оставившей своего ребенка, чтобы броситься вдогонку за одним из своих «созданий в перьях», которое ускользает от нее.