Шекспир - [52]

От наших современных спектаклей мы сохраняем изображение и звук. Спектакли былых времен оставляют в лучшем случае текст, если оставляют хоть что-нибудь. Спектакль теряется, он может быть восстановлен только по дидаскалиям, или указаниям на полях сценария, по отрывкам черновиков автора, иногда по соединенным ролям, иногда по предыдущему изданию и особенно по книге режиссера.

Что касается Шекспира, до сих пор не найдена ни одна рукопись, написанная им собственноручно, — несколько десятков строк из «Томаса Мора» приписывается его перу чисто гипотетически, — первоначальный же вид текста исчез. Работающий на издателя копиист иногда должен был выбирать между множеством вариантов драматического текста. Он вставляет или исключает те или иные отрывки, которые драматург (или актер) вычеркивал или вносил в течение многих лет, если пьеса знала не одну постановку. Эти варианты — след эволюции отношения автора или труппы к первоначальному тексту; текст проходит испытание огнем, каким является представление с его удачами и поражениями. В те времена, как и теперь, тот, кто ставил пьесу, определял и ее версию в соответствии с тем, что он считал волей автора или что, по его мнению, принесет ей успех, что не обязательно одно и то же. После исчезновения автора выбор критериев объективности и успеха — плод чужих и предельно субъективных интерпретаций. Где увидим подлинное: в первоначальном варианте — если только сможем определить оригинал, в конечном варианте или в промежуточном? Все варианты не могут избежать ударов критики. Ясно, что зеркало, в котором мы ищем лицо Шекспира, предельно замутнено.

Разделение на акты и сцены представляет другой тип намеренных отклонений от этого теоретического объекта, каким является первоначальный текст. Эти указания заключают фантазию драматурга в корсет классического представления, унаследованного от Сенеки. Следовательно, акт, чья сущность — риторика, а не повествование, входит не спонтанно в состав понятий, управляющих композиционной работой драматурга времен Елизаветы. Сотни страниц написано в попытке определить, сообразовывал ли Шекспир или нет свою композицию в границах актов. Дискуссия бездоказательна. Нам не кажется, чтобы разделение на акты играло какую-нибудь роль в приеме Шекспира. Ясно, что в период композиционной фазы акты не могли представлять для него средства разметки произведения. Ни одна из пьес, выпущенных «ин-кварто», не содержит указаний на какую-либо разбивку на части, за исключением «Ромео и Джульетты», представляющей испорченный текст. Зато обозначение актов и сцен является отличительной чертой издания «ин-фолио» 1623 года. Без сомнения, в этом и заключается отличие между спешной публикацией в «ин-кварто»[19] и продуманной публикацией в «ин-фолио», сделанной для длительной славы Шекспира и придавшей его пьесам книжный вид. Перед нами внешнее оформление драматического действия. Внешнее оформление в обрядовом смысле, ритуал перехода в мир литературы. Примечательно, что Шекспир умирает, оставив половину своих произведений ненапечатанными, может быть, часть уничтоженными навсегда, если уникальные рукописи сгорели в пожаре «Глобуса» за три года до этого. Как бы то ни было, приложенные усилия по передаче последующим поколениям произведений и мыслей Шекспира непреднамеренно и неизбежно способствуют их затуманиванию. Следовательно, в этом затуманенном зеркале нужно будет ухватить все освещенные черты, которые проступают, несмотря ни на что, оставить в тени остальное и постараться полностью избежать смешивания того, что мы видим, с тем, о чем мы можем только догадываться.

«ИТАК… ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Если века и процесс передачи текстов набросили вуаль на лицо творчества, как мы это только что сказали, что же стало с лицом человека? Различные портреты показывают нам поэта, или точнее, говорят о различных портретах, которые показывают его нам, и эти утверждения в разной степени достоверны Два произведения дают наибольшую гарантию. Оба посмертны, но выполнены сразу же после смерти Шекспира. Первое — бюст, установленный в северной стене алтаря церкви св. Троицы в Стратфорде-на-Эйвоне над могилой поэта. Сэр Уильям Дагдейл, который показывает памятник в своем труде «Античность Уорикшира» («Antiquities of Warwickshire», 1655), приписывает его авторство голландскому иммигранту второго поколения, каменщику, каменотесу и скульптору Герарту Янсену (Джерарду Джонсону по-английски), чья мастерская расположена около «Глобуса», и, следовательно, возможно, если не вероятно, что Янсен встречался с Шекспиром. Он — автор надгробного памятника в виде лежащей фигуры на могиле Джона Коума, друга Шекспира, умершего в 1614 году и также похороненного около церкви св. Троицы в Стратфорде. Предполагают, что памятник Шекспиру установлен между 1616 и 1623 годами. По традиции считается, что заказ сделан врачом Джоном Холлом, зятем Шекспира. Произведение хорошо по форме и типично для стиля времен Якова I. Это мрамор с вкраплением черной яшмы. На постаменте выгравирована надпись. Две коринфские колонны обрамляют нишу, где помещен бюст. Они поддерживают карниз с фронтоном, где помещен герб Шекспира, увенчанный черепом. С одной и другой стороны от фронтона герб обрамляют два сидящих херувима. Бюст выполнен из мягкого камня. Поэт представлен анфас, с рассеянным взглядом, он задумчив. Его левая рука опирается на лист бумаги, косо положенный на подставку. Под тяжестью лист прогибается. Правая рука также лежит на подставке и держит настоящее гусиное перо между указательным и большим пальцами. Эта часть скульптуры подвергалась переделке. Подлинное перо было вложено в руку поэта в 1790 году.