Шекспир - [24]

Мы видим лесть, последнее оружие колдуньи, которая, несмотря ни на что, будет задушена и сожжена. Морское происшествие, которое должно было угрожать жизни короля, относится к 1589 году, когда Яков вез в Шотландию из Дании Анну, только что женившись на ней, — Шекспир, вероятно, вспомнил этот факт при написании «Макбета».

Если, как мы только что увидели, колдовство могло достигать вершин государства, основная масса дел не представляет политического аспекта. Это, как пишет Скот, добрая старая ненависть деревенского мира выражается через суеверия того времени. Исследование судебных случаев в границах округа действия судов присяжных в графствах, близких к Лондону, обнаруживает главным образом жалобы на ущерб, причиненный имуществу.

КУПАНИЕ ВЕДЬМ И ДРУГИЕ ПЫТКИ

Чтобы заставить признаться колдуний, хороши все методы пыток: им сдавливают пальцы в тисках, обвязывают голову жгутом и закручивают до предела, пока не захрустят кости черепа, вырывают ногти, предварительно вогнав под них иглы, пытают каленым железом, надевают пыточный сапог. Кости ног трещат, из вздувшейся и растрескавшейся плоти брызжет кровь и костный мозг. Есть еще одна процедура, применяемая к колдуньям, под названием «купание колдуньи». Полностью одетую колдунью с соединенными вместе и привязанными к деревянному колу пальцами рук бросают в воду. Речь идет о том, чтобы посмотреть, всплывет она или нет. Если она утонет, все хорошо, опа не ведьма, если она всплывет, это доказательство того, что она слуга дьявола. Видна извращенность метода: утопленник — невиновен, спасшийся — виновен!

В общем в Великобритании с 1542 года по 1736 год казнено несколько тысяч ведьм и колдунов. Для округа действия суда присяжных в графствах, близких к Лондону, статистическая кривая количества процессов достигает пика в 1578 году при царствовании Елизаветы и наблюдается регулярное понижение до начала царствования Карла I, затем кривая поднимается и достигает нового пика во времена Кромвельской республики. Пуританские фанатики более опасны, чем коронованный демонолог.

Вера в колдовство требует веры в действующий дух зла. обычно опасно самостоятельный, даже если в конечном счете подчиненный Богу. В этом смысле не верить в Зло, это не верить в Бога, как это заявляет Церковь того времени, то, что наши умы, преодолевшие — или не знающие традиционные догматические рамки христианства, стремятся забыть.

ФАРМАКОПЕЯ ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ

Если верить сохранившимся документам, в Стратфорде не слишком проявляется наличие ведьм в то время. Город и деревин церковного прихода насчитывали обычный набор целителей, костоправов, ворожеи и подпольных акушерок. Трактаты по ботанике того времени, такие [знаменитые, как массивный труд лондонского хирурга Джона Джерарда, опубликованный в 1597 году «Травник, или Общая история растений» («The Нerball or Generali Historic of Plantes»), дают предел явления о рецептах, используемых теми, кто умеет ориентироваться в библиотеке лекарственных трав

Единственная жительница Стратфорда, у которой была репутация ворожеи, носит имя «Goody» Бромли матушка Бромли. 14 октября 1608 года Алиса Паркер предстает перед церковным судом по обвинению в оскорблении Елизаветы Бромли и приговаривается к публичному покаянию перед собранием верующих в следующее воскресенье. Подоплека дела в том, что матушка Бромли вызывает страх и ненависть из-за своего злого таланта и что она угрожает некоторым сглазом. Следователи церковного суда, кажется, не находят горячих следов местных ведьм и колдуний. В 1619 году они пишут, «что касается колдовства, магии, заговоров и средств, направленных на людей и скот, мы знаем кое-что, но чтобы уточнить наш доклад, мы просим подождать до следующей инспекции». Эта отсрочка позволяет думать, что материала было, по счастью, немного в этой вызывающей беспокойство области.

Вот таково социальное и культурное окружение, в котором рос и развивался Шекспир

КЕМ ОН БЫЛ И ЧТО ДЕЛАЛ?

Интерес к биографии великих современников проявляйся в XVII веке и отражает, несомненно, пробуждение национального сознания, которое отметило предыдущий век. Но информация публикуется беспорядочно и произвольно, в форме записок посредственных биографов почти сразу же после смерти. Трое из них оставили нам некоторые подробности относительно различных моментов карьеры Шекспира, собранных в то время, когда современники драматурга во всяком случае, его потомки — еще могли давать сведения. Они представляют интерес прежде всего как самые древние. Опасность состоит в том, что именно их древность неудержимо придает им черты правды Тем более что статус Уильяма Шекспира сразу же после смерти, как и в наше время, вызывал понятное неистовое желание проникнуть в тайну, которая окружает его и подстрекает к вымыслу. Очевидно, что первые биографы сообщают сплетни, в которых чувствуется желание привлечь внимание к самому себе, фабрикуя какую-то отдельную черту, относящуюся к характеру или действиям великого человека из Стратфорда. Биографов-дилетантов Шекспира XVII века зовут Фуллер, Дэйвис и Обрей, но первое систематическое биографическое эссе принадлежит следующему веку. Это «Частичное описание жизни и т. д Уильяма Шекспира» («Some Account ot the Life, &c. of Mr William Shakespeare», 1709) Николаса Роу, драматурга, поэта, лауреата, критика, который предваряет полное издание сочинений в 6 томах критическим разбором шекспировских текстов. Биография Роу была авторитетна в течение всего XVIII века до появления «Жизни Шекспира» («The Life of Shakespeare») Эдмунда Мэлоуна, чья полнота охвата и стремление к точности создают основу для отсылок всех современных биографов. Николас Роу почерпнул информацию у Томаса Беттертона, великого шекспировского актера Возрождения, который сам узнал ее от сэра Уильяма Давенанта, поэта, драматурга и театрального антрепренера, по традиционному мнению, крестника Шекспира и незаконнорожденного сына, согласно другим мнениям, распространявшимся представителем первого поколения биографов Джоном Обреем (1626–1697).