Щит и меч Венеры - [12]

— Странно все это. Мне кажется, может возникнуть много накладок. А вдруг подружка ее с перепугу коньки откинет? Или начнет оказывать первую помощь пострадавшей и увидит, что это не кровь, а краска?

— Не начнет! Не успеет. Мы будем рядом. А вообще, конечно — это филигранная операция! Но в этом-то и проявится наш профессионализм. Я сам займусь подбором надежных людей для этой операции.

— А ГАИ? Вдруг вмешается?

— Не успеет! Мы быстренько все растащим! Ась, ну почему ты такая…

— Какая?

— Приземленная.

— Не нравится мне все это. Особенно то, что алиби ей нужно тоже на пятнадцатое июня, на пять часов дня.

— Это грубое совпадение, Аська! Грубейшее! Так в жизни бывает и говорит только о том, что провидение наконец-то повернулось к нам передом, а не задом. Наконец-то началась работа! Трудная! Настоящая! Интересная!!! — Жуль все-таки подпрыгнул, сделав в воздухе какое-то па.

— Странная эта певичка какая-то. Зачем, ну скажите, Константин Эдуардович, зачем такие сложности для того, чтобы подправить кое-что в своей внешности? Сейчас пластикой никого не удивишь и себя не скомпрометируешь… Не понимаю.

— Ты не актриса, тебе не понять. Понимаешь, в таком сценарии изменения своей внешности есть некий драматизм, судьба, трагедия, неизбежность, обновление… Это подогреет интерес публики к ее персоне, а так, пластика на пустом месте — фу, пошло! Она потрясающая женщина! И имя у нее потрясающее — Милда!

— Врет! — фыркнула я.

— Она потрясающе врет! — Константин Жуль блаженно прикрыл глаза.

Нужно было встать и сказать: «Я больше тут не работаю!», но я снова запустила пасьянс, загадав свое единственное в жизни желание, на которое ни один пасьянс никогда не сходился.

В дверь неожиданно постучали.

— Зайдите! — крикнула я голосом, в котором явственно слышались слезы.

— Можно? — в щель просунулась голова юноши с простоватым лицом. Убедившись, что никто ничего против него не имеет, юноша прикрыл за собой дверь и тоном рыночного покупателя поинтересовался:

— И почем у вас алиби?..

* * *

Он откашлялся в кулак и еще раз окинул взглядом приемную.

— Кофе нет, — предупредила я шефа.

— Что?! — не понял Константин Жуль. Появление третьего клиента за утро ввело его в ступор. Нужно было не допустить, чтобы он бросился в пляс, прихлопывая ногами в воздухе.

— Проходите, — пригласила я юношу в кабинет шефа.

Юноша не двинулся с места.

— Я хочу знать, почем у вас алиби! — настойчиво повторил он.

Он был какой-то странный, нарочито грубый, невысокого роста, одетый в неуклюжий, поношенный, словно с чужого плеча костюм, — рукава были ему длинны, плечи широки, а брюки гармошкой собирались у пола.

— Смотря, какое алиби вы хотите, — сказала я. — Стандартное алиби — «подставной телефон», стоит шестьсот рублей, если захотите купить месячный абонемент на эту услугу, то заплатите три тысячи. Если же вас интересует что-то другое, то цена будет зависеть от сложности поставленной перед нами задачи. Но предупреждаем — никакого криминала! Только помощь в маленьких личных проблемах!

Жуль по-прежнему молчал. Шеф или сошел с ума от радости, или не увидел в этом «поношенном» парне серьезного клиента.

— Садитесь, — кивнула я на стул рядом со своим столом, решив, что ни к чему приглашать юношу в кабинет шефа.

Скорее всего, парень неплатежеспособен, так и быть, послужу ему бесплатной жилеткой.

— Два кофе, — отомстила я Жулю.

Константин усмехнулся и ушел в свой кабинет.

— Расскажите мне вашу проблему, — сочувственно обратилась я к юноше, — и мы подумаем, как за меньшие деньги ее решить.

— Зря вы так, — насупился юноша, усаживаясь рядом со мной. — У меня есть деньги! А про цену уточняю только затем, чтобы потом не выглядеть идиотом. Я вот вчера в ресторане суши поел, а у них там к цене, которая в меню указана, оказывается, приплюсовывается еще цена за вход! Представляете, просто за вход — деньги берут! За то, что, я зашел в этот вшивый японский ресторан, сел за вшивый японский стол и заказал вшивые суши!! Ох……ренеть! — вовремя изменил он глагол на более удобоваримый. — У вас за вход денег не платят?

— Мы ж не суши торгуем, — усмехнулась я. — Давайте, выкладывайте, что у вас там.

— Любовь у меня, — потупился юноша.

— Ну, слава богу! Хоть один нормальный человек!

— Что вы имеете в виду? — отчего-то перепугался юноша.

— Де нет, это я так, о своем. Рассказывайте, больной.

— Я здоров! Я совершенно здоров! — Юноша так радостно сообщил мне об этом, что я испугалась, не шизик ли он. — Понимаете, я полюбил девушку. Девушка полюбила меня. Все было хорошо, но… я взял и полюбил еще одну девушку.

— Занятно, — не удержалась от комментария я.

— Да, и получилось, что я люблю сразу двух девушек.

— Это бывает! — перед нами возник Константин Жуль с двумя дымящимися чашками в руках. В воздухе витал аромат кофе. Оказывается, в своем кабинете шеф ни в чем себе не отказывал!

Он поставил чашки на стол.

— Так вот, — продолжил юноша свой рассказ, — с тех пор жизнь моя превратилась в какую-то бешеную гонку с элементами эквилибристики. Я вечно куда-то бегу, вечно опаздываю, голова моя занята тем, что бы такое соврать и при этом не запутаться. Мне нужно все время помнить, что я говорю одной, а что говорю другой. Я постоянно слежу, чтобы не перепутать их имена! С одной стороны это тяжело, с другой — волшебно, фантастически здорово! Дело в том, что я не могу бросить ни одну из них, я люблю их обеих! — На глазах у юноши вдруг показались слезы и я позавидовала этим двум девушкам: пожалуй, если бы я проходила у господина Жуля под номером два, меня бы это устроило, с поправкой, что он сходил бы с ума по обеим.