Щемящей красоты последняя печаль - [7]

Младенец с голубым сияньем глаз,

Кто так недолго в мире оставался,

Чтоб на кресте распятым быть за нас.

«Ворон кричит одиноко…»

Ворон кричит одиноко

Где-то в вершинах дерев,

Жухлая стынет осока,

Ветер поёт нараспев.

Щука плеснула лениво

И откусила блесну.

Войнинга катит извивы,

Солнце задело сосну…

Голый черничник не скроет

Хлебные шляпки грибов,

Дождь неуверенно моет

Мшистые комли стволов.

Сыро в лесу, неуютно,

Лужи покрыты листвой,

Краски бледнеют подспудно,

В сонный впадая покой.

Ели угрюмо темнеют,

Мрачную тяжесть копя.

Шишки смолистые зреют

В поздних садах октября.

Поганки

Держать страну за горло не почётно,

А стыдно, — в нищете живёт народ.

Карманы чьи-то пухнут ежегодно,

Что не идёт пред Господом в зачёт.

И будут у властителей хоть горы

Из золота, намытого из слёз,

Они навечно канут, словно споры

Грибов поганых, вот какой курьёз.

И как бы те поганки не плодились,

Повсюду не раскидывали спор,

Поганками их дети уродились

На вечное презренье и позор.

Повелитель дерзаний

В серой браге тумана — блестящая бляха

Подгулявшей в ночи колченогой луны.

И кудель облаков осень, старая пряха,

Выпрядает в небесной тиши. Не вольны

Мы с тобой улететь в эту тьму и беспечность,

В эту долгую даль безымянных времён.

Верю я в замечательную бесконечность

Сути тех, кто навеки любовью скреплён!

Верю, что за смертельной неведомой гранью

Я тебя отыщу, — время — призрачный миг, —

Где мне звёздный звонарь, повелитель дерзаний,

Повелитель судеб приоткроет свой лик.

Конец марта, Москва, Арбат

Сырость взвешена серым туманом,

Размывающим бледный пейзаж,

Как темнеет на улице рано!

В полу-зимний скупой антураж

С чёрно-белой его светотенью

Нагло вклинилась стая ворон,

Хриплогорло бранящихся с ленью

Этой вялой поре в унисон.

На душе неуютно, промозгло,

Мысли ватные, дел никаких…

И густеет от слякоти воздух

В переулках Арбата кривых.

Я бреду без особенной цели,

Направление — вдаль наугад,

Из зимы — прямиком до апреля

Прогуляюсь, минуя Арбат,

Где блуждают великие тени

В исчезающей славе времён…

Звук дыхания, плавность движений

Не спугнут их таинственный сон.

Здесь усадеб старинных оправы

Из высотных незрячих домов

Не услышат ни струн Окуджавы,

И ни Пушкина лёгких шагов…

Всё меняется необратимо,

Равнодушны к Москве чужаки.

Заворачивая в паутину

Сеток старые особняки,

Переделывают, извлекают

Душу города и в «монолит»

Алчно память людскую мешают,

Цементируя в плоскости плит.

Исчезают былые герои,

Из сердец выдувает тепло,

И в лавине пустых перестроек

Даже чувства — песок и стекло…

Унесли меня ноги далече,

Мысли тоже пустились вразброд,

А моё существо человечье

Нынче памятью века живёт…

Сырость взвешена серым туманом,

Размывающим бледный пейзаж,

Как стемнело на улице рано…

Деревенские мысли

Садик, дом, наличники, крылечко,

Из трубы приветливый дымок

От берёзой топленою печки,

Да свечной в окошке огонёк.

Как давно уехала во время…

Стал приютом мне седьмой этаж.

Здесь другое вырастает племя,

Их земля далёко, как мираж.

Им подвластны дебри Интернета,

Говорят на птичьем языке

И сидят без воздуха и света

С «мышью» электрической в руке.

Без сомнений и без сожалений

Я прощусь с прогрессом навсегда:

Смысла нет в полёте устремлений,

Если ядом явится вода,

Если воздух высосет озона

Мертвая стихийная дыра…

Если вместо дома будет «зона»,

Пусть бы не проснуться мне с утра!

«В серебристом лунном свете…»

В серебристом лунном свете

По земле разлит туман.

В рваные, сырые сети

Ночь попалась. Осиян

Бледным неживым мерцаньем

Снулый лик — озёрный плёс,

В мокром, слипшемся молчанье

Тени высятся берёз.

Спит раздумчиво дорога,

Гаснет ватно звук шагов,

Лягушачий хор у Бога

Просит свой услышать зов.

И мерцает мне в оконце

Сквозь молочный зыбкий сон

Фонаря ночное «солнце»

Под кузнечиков трезвон.

Ветер

Сегодня ни одной звезды!

Порывом налетает ветер

И форточку срывает с петель…

Как жеребёнок без узды,

Кому бы только пошалить,

Все перепутать и умчаться,

Среди деревьев потолкаться,

И лейку полную разлить.

Ну, что, доволен? Перестань,

Давай, займись-ка облаками,

Их серо-пенными боками,

Тащи их прочь, не хулигань!

Открой бездонный небосвод

С осенним хлёстким звездопадом,

А сам ложись тихонько рядом,

Тут, где урчит мой старый кот.

Втроём нам будет веселей

Сидеть у ночи на крылечке,

А хочешь, постелю на печке,

Я рада привечать гостей…

В бане

В бане нет сегодня пара.

Печка, тишь и теплота,

Тазик для варенья старый,

Мыло, ковшик, нагота,

Запах веников, осины,

Плеск воды, да мокрый пол…

Некому намылить спину,

И почти остыл котёл.

Все равно от счастья млею,

Мою тело добела.

Вот, опять похорошею,

Словно в небе побыла!

Кукуево

В Кукуеве живётся нелегко,

Там не растут банан, кокос, арбузы,

Бывает, нечем осчастливить пузо,

И до хайтека, ой, как далеко!

Но там такой божественный пейзаж,

Такие незагаженные реки,

Что, дорогие люди-человеки,

Пакуйте свой немыслимый багаж

И приезжайте к нам растить телят,

Пахать поля не шатко и не валко,

А ночью выйдет из воды русалка

И нарожает вам кукуевят.

«Звездный дождь стучит по крыше…»

Звездный дождь стучит по крыше,

Мирно теплится свеча,

И сверчок за печкой слышен,

И лежанка горяча.

Пахнет мёдом и овчиной,

Да мурлычет нежно кот.

Завалился мне за спину

И симфонию поёт.

Тихо, сладко и дремотно

Вечер падает в бурьян,

Вылезает неохотно

Месяц, светом осиян.