Шашки наголо! - [94]

— Своих солдат с работы я не сниму, но с вами поеду сам и возьму с собой двух сержантов, бывших фронтовиков, с автоматами.

Капитана это устраивало, и он согласился. Операцию осуществили довольно быстро. Мои сержанты арестовали и по моему приказу обезоружили самозваного майора. Голову колхоза и его сообщников отыскать не удалось, они сбежали до нашего приезда. Капитан был доволен, что изловили «майора». Благодарил меня и сержантов за помощь, подвез к сенпункту и пригласил меня заходить к нему, в Волочиск. В одной из моих поездок в Волочиск я встретился с капитаном. Он пригласил меня отобедать с ним в небольшом, уютном ресторанчике. С ним был еще один его знакомый, в штатском. За столиком капитан рассказал, что «майор» оказался крупной шишкой в бандеровском движении и что его сразу забрали в областной центр и, наверно, направят в Москву. Подвыпив, штатский приятель капитана перевел разговор на религиозную тему. Я заспорил с ним о существовании бога, но он довольно аргументированными примерами припер меня к стенке.

— Бог есть, и это бесспорно! — говорил он. Мне было обидно, что моих знаний не хватает, чтобы продолжить спор и доказать обратное. Капи–ан, не принимавший участия в нашем споре, лукаво улыбаясь, спросил меня:

— Знаешь, с кем ты споришь?

— С твоим другом, а с кем еще?!

— Друг–то он друг, да ведь он ксендз.

— Если он ксендз, то почему водку хлещет, как и мы? По окончании застолья ксендз, похлопав меня поплечу, изрек:

— Не унывай, лейтенант, возможно, ты и прав, но ведь я ксендз, и плохой я буду ксендз, если не смогу убедить прихожан, свою паству. Пить дозволено всем, конечно, по способности, даже священнику. Для того, кто верит, — Бог есть! А у того, кто не верит, Бога нет!

Узнав, что я собираюсь в запас, капитан стал уговаривать меня пойти к нему в помощники. Обещал хороший оклад и жилье. Я наотрез отказался. Я хотел только одного — вернуться в Ленинград, жить и учиться. Надо было приобрести гражданскую специальность.

Наступил для местного населения большой праздник Пасхи, как для православных, так и для католиков. Ребята попросили меня сделать на Пасху выходной день с отработкой его в другие дни. Они хотели погулять вместе с сельчанами. Я согласился. Жители села, несмотря на отсутствие мужиков и голод в центральных районах Украины, жили в достатке. Вдоволь было сала и масла, яиц, молока и крупы, хлеба и овощей. Почти в каждой избе гнали самогон из буря ка и миляса. Пили сами и использовали самогон как оплату за разные услуги по хозяйству. Милиция навещала редко, так как в селе были военные, а она не хотела портить с нами отношения. Колхозники хорошо зарабатывали на сахарной свекле (буряках). Моя хозяйка была ланковая (звеньевая). В периоды посевной и уборочной она целыми днями пропадала в поле со своим звеном. Работа была выгодной. В отличие от многих колхозов в России бригадир здесь не ходил утром по хатам собирать колхозников. Здесь они сами спешили на поля, порой в ущерб своему личному подворью. За работу хорошо платили натурой и сахарным песком. На Пасху колхозники, все сельчане, не работали — праздновали. Гуляли с сельчанами и мои солдаты, поздравляя хозяек словами: «Христос Воскресе!», а у полячек: «Пан Езус с мертвых встал!» В знак внимания хозяйки подносили солдатам стаканчик горилки и хорошую закуску.

После праздника ребята смеялись над тучным, неповоротливым, молчаливым, но большим любителем поесть, рядовым Цибулей. Цибуля так «напоздравлялся», ходя по хатам, что под конец, входя в очередной дом, изрекал: «Пан Езус с мертвым спал!» Хозяйки, католички, вежливо поправляли: «Не с мертвым, а с мертвых, встал, а не спал». Выпив очередной стаканчик, Цибуля крякал, закусывал и добавлял: «Что спал, что встал, для меня все едино!» Несмотря на отсутствие мужиков, сельчане играли свадьбы, правда, с зеленой, допризывной, молодежью. На одной из таких свадеб в соседнем селе побывал и я. Меня пригласили на свадьбу с моим гармонистом. Свадьбу гуляли трое суток всем селом. Поочередно меняли участников застолья из–за отсутствия места. Откуда только бралась горилка и закуска в этот трудный послевоенный год? Свадьба пела и плясала, и горилка лилась рекой.

А я панского роду, пью горилку як воду! — напевали молодые и пожилые сельчане в кругу танцующих.

Полюбилась одному из моих хлопцев, рядовому Зодичу, инженеру–архитектору по гражданской профессии, здешняя дивчина. Недолго думая, получив из дома писменное согласие родителей и мое согласие, они расписались в местной сельраде. Стали готовиться к свадьбе. Но не тут–то было, из части пришла депеша: срочно откомандировать рядового 3одича в Изяслав для строительства в доме офицеров. Спустя неделю молодая нареченная начала уговаривать меня отвезти ее на побывку к мужу. Гражданским в то время было трудно, а точнее невозможно, приобрести билеты на поезд. Выдав ее за свою жену, я, в очередной поездке, отвез со всеми ее угощениями в Изяслав. В Изяслав приехали поздно вечером. Было уже темно. Дул сильный ветер, встречный и холодный, со снегом. Мокрый снег шел стеной и слепил глаза. Я шел с ее чемоданами впереди, моя спутница еле поспевала за мной, идя след в след, прячась за моей спиной от встречного ветра. Каким–то чутьем я не сбился с дороги (точнее с курса), пройдя через оба рукава замерзшей речки Горынь, и вышел к поселку прямо к своему дому, где я квартировал до командировки. Утром разыскал 30дича, договорился с его командиром, чтобы он отпустил его на побывку к же,е, которую я устроил на своей квартире, за рекой. В дивизии моей работой были довольны. Они не ожидали, что я так быстро организуюсь и направлю им вагоны с сеном. На других сенпунктах, куда группы были направлены намного раньше моей, работы только начинались. Через три дня я, захватив молодую, вернулся в Войтовцы.